— Заткнитесь, Толливер.
— Может, вы все-таки будете называть меня "мистер Толливер"? Я, возможно, скоро стану вашим боссом…
Барнаби расхохотался.
— А еще вы, возможно, станете посмешищем для всего Нашвилла, если я напишу об этой истории.
— А зачем вам это нужно?
— Потому что, в-пятых… — Барнаби сделал паузу, чтобы его слова произвели большее впечатление на Дункана, — я позвонил вашему старику в Сан-Франциско и кое-что узнал. Похоже, вы приехали в Нашвилл не только чтобы купить "Телеграмму", но и чтобы наложить лапу на этот дом. Вы прекрасно знали, что Тельма не захочет продавать дом вам. И решили заполучить его иным способом, который тоже едва ли устроит ваших бедных родственниц и Шарлотту, которая оказалась причастной ко всей этой истории совершенно случайно.
Шарлотта уставилась на Барнаби.
— Купить Толливер-хаус? — спросила она.
— Купить, украсть — почем я знаю! Значит, вам он ничего не сказал? Так-так, Дункан… — Барнаби откинулся в кресле и допил свой бурбон. — Теперь вам придется во всем признаться.
— А что вы хотите узнать?
— Почему сегодня сюда приезжала полиция?
— Сигнализация сработала, когда я вошел. Шарлотта спала, а я не захотел ее будить.
— Она что, с вами заодно?
— То есть?
— То есть она уговаривает Тельму продать вам дом?
— Не думаю.
— А к чему эти игры в привидение?
— Романтическая фантазия.
— Послушайте, Толливер…
— Нет, это лучше вы послушайте меня. — Дункан произнес это очень тихо, но в его голосе послышалась угроза, заставившая Барнаби выпрямиться в кресле, а Шарлотту спрыгнуть с дивана. — Вам не о чем писать. Совершенно не о чем. Дурацкие беспочвенные умозаключения и бессмысленные слухи, добытые из вторых рук. "Телеграмма" — не та газета, чтобы печатать подобный бред, а вы не тот человек, чтобы его сочинять. Даю вам три секунды, чтобы уйти. Раз…
— Дункан!
— Два.
Барнаби кивнул Шарлотте и предусмотрительно удалился.
После того как за ним закрылась дверь и его машина затарахтела на подъездной дорожке, Дункан допил бурбон, поднял стакан и, ни слова не говоря, швырнул его в очаг. Ударившись о каминную полку, стакан разбился вдребезги.
— Вы только что разбили два доллара, — сказала Шарлотта.
— Радуйтесь, что я не разбил башку Барнаби! — Дункан метнул на нее взгляд. — Или вашу, черт побери!
— Мою? А я-то тут при чем?
— Если бы вы не пошли к Барнаби… Но он, черт его побери, отличный репортер! Сообразителен, мерзавец…
Шарлотта кивнула.
— По-моему, тоже. Знаете, уже поздно. Я иду спать. А вы поезжайте домой. Если у вас снова появятся романтические фантазии, считайте, что вы меня уже пожевали и выплюнули. Доброй ночи, мистер Толливер.
— Шарлотта!
Шарлотта сделала вид, что не слышит его, решительно направилась в спальню, закрыла за собой дверь и даже заперла ее. Арсенал был на месте. Она взяла винтовку и, всхлипывая, стала проклинать Дункана, Питера Барнаби, пять поколений Толливеров и, наконец, саму себя. Еще больше расстроившись, она швырнула винтовку в камин, желая, чтобы и она разлетелась вдребезги, как стакан.
Вместо этого винтовка взорвалась.
Шарлотта, взвизгнув, бросилась на пол, слыша, как трещит дерево, с грохотом открывается дверь и Дункан кричит:
— Шарлотта!
Она расслышала в его голосе страх и встала на четвереньки, но он, подскочив, уже обхватил ее за талию и поднял на руки.
— Что здесь происходит…
— Винчестер… я же не знала, что винтовка заряжена.
— Ты могла снести свою дурную голову!
Шарлотта пошмыгала носом и, оправившись от испуга, немного отодвинулась, но не высвободилась из рук Дункана.
— А как бы ты объяснил это Питеру Барнаби? — ехидно спросила она, показывая на его руки. — Еще одна романтическая фантазия?
Дункан сузил глаза, на его скулах заиграли желваки, и Шарлотта увидела, что ему не до смеха.
— Не дури, Шарлотта, — сказал он. — Я решил, что ты погибла.
— И перед твоими глазами побежали чудовищные заголовки:
МИЛЛИОНЕР — ИСКАТЕЛЬ ПРИКЛЮЧЕНИЙ НАХОДИТ МЕРТВОЕ ТЕЛО ДОЧЕРИ МЕХАНИКА ИЗ ЧАТТАНУГИ… СОБИРАТЕЛЬНИЦА РЕЦЕПТОВ ДЛЯ КУЛИНАРНОЙ КНИГИ СНОСИТ СЕБЕ ГОЛОВУ, ЧТОБЫ УДОВЛЕТВОРИТЬ РОМАНТИЧЕСКУЮ ФАНТАЗИЮ МИЛЛИОНЕРА…
— Прекрати!
Дункан сказал это сдержанно, но так твердо, что Шарлотта замолчала. Его пальцы впились ей в бедра. Глаза внимательно смотрели на нее. Они были серьезными.
