— Может быть, у тебя найдется что-нибудь поплотнее?
Шарлотта быстро убежала в спальню.
Будучи Толливером и главным виновником происшествия, Дункан взял на себя переговоры с полицейскими. Шарлотта, в свою очередь, заверила их, что он не жулик, и пообещала, что подобной путаницы больше не будет. Поворчав, полицейские уехали.
Дункан с улыбкой взглянул на Шарлотту, которая с довольным видом сидела на диване, Поджав под себя ноги. Голова у нее, как обычно, была лохматая, но, пока он ждал полицейских у входа, она успела натянуть на себя кофту от спортивного костюма и вельветовые брюки, изношенней которых он, пожалуй, еще не видел. Скорей всего, решил Дункан, она надела все это прямо на ту прозрачную рубашонку.
— Тебе смешно? — недовольно спросил Дункан.
— Мне? Нет. То есть да.
— Попросил бы вас быть серьезнее, леди. Если о том, что произошло, станет известно…
— Тебе это не повредит.
— Бессовестная! — Высмотрев на столе графин с янтарной жидкостью, Дункан решил, что самое время выпить. — Твои братцы предупредили меня, что ты куда изобретательней, чем может показаться на первый взгляд.
— Братцы? Ты хочешь сказать, что успел пообщаться и с Робертом?
— Мы втроем выпили сегодня пива. Они оба отметили, что ты обладаешь удивительной способностью всегда выходить сухой из воды. Насколько я понял, твой последний возлюбленный, пожелавший стать тебе надежной опорой, сбежал, поджав хвост.
— Ты, наверное, имеешь в виду Теодора? Бедняжка. Он ни разу не смог обыграть меня в слова, а когда мы поехали вместе в Оприлэнд, я его ужасно унизила. Правда, я тогда еще не знала, что у него чувствительный желудок… Я бы и одна прокатилась на пушечном ядре, но он даже слушать об этом не пожелал. Мы прокатились два раза — это было потрясающее ощущение, ты когда-нибудь пробовал?
— Нет, — сухо ответил Дункан.
— Я забыла, ты же больше всего любишь залезать на скалы… В общем, бедняге Теодору стало совсем плохо. Я пошла есть сосиски, а он едва добежал до ближайшего туалета. Он был зеленей лягушки. На этом все между нами и закончилось. — Пожав плечами, она вздохнула. — Почему-то когда я нравлюсь мужчинам, им хочется меня защитить. Это все, наверное, из-за моих волос.
Дункан, взяв стакан, подошел к камину. Дело было вовсе не в ее волосах, но сейчас он не мог ей этого объяснить.
— А тебе нравятся мужчины, которым хочется тебя защитить?
— Сама не знаю. Вообще-то вряд ли. Меня такие мужчины утомляют.
Дункан удивленно поднял брови.
На щеках Шарлотты вспыхнули два ярких пятнышка.
— Я не так выразилась! Я хотела сказать, что люблю делать то, что мне нравится, а поскольку то, что нравится мне, — это не то, что обычно нравится современным самостоятельным женщинам, мужчины думают, что я нуждаюсь в защите. — Шарлотта замолчала, удивленно взглянула на Дункана и добавила: — Не пойму, зачем я тебе все это рассказываю? Ведь единственное, в чем я, как и все остальные, нуждаюсь, — это в том, чтобы меня понимали. Ничего удивительного, что я все еще одна! Но меня совсем не тяготит одиночество.
Вспомнив, как тоскливо ей было, когда она заползала в постель с книжкой про Ниро Вольфа, она отвернулась, чтобы не смотреть на Дункана. Он был ужасно утомительным мужчиной, но вот защитить ее он как раз и не стремился. Он изводил ее почти целую неделю, пугал ночами, сегодня днем сказал, что ей нечего беспокоиться насчет загадочных шагов, которые она слышала прошлой ночью. По-настоящему заботливый мужчина проводил бы ее до дому и провел бы ночь рядом, вооружившись до зубов! Но все равно он ее утомляет… Она не может забыть его, не знает, когда он свалится ей на голову, волнуется из-за него.
— Ты, кстати, не сказал мне, зачем пришел, — заметила Шарлотта, по-прежнему стараясь не глядеть на него.
— Я ведь пригласил тебя поужинать, помнишь?
— Помню.
— Ты что, решила, что я передумал только из-за того, что ты разозлилась и ушла?
— Да, я разозлилась. Ты же теперь поверил, что я слышала ночью шаги.
— Дорогая, прости, мне ужасно жаль, что я сомневался в том, что ты говоришь правду.
Шарлотте нравилось, что он называет ее "дорогая", и она хотела ему об этом сказать, но за окном послышался шум подъехавшей машины. Она насторожилась, желая, чтобы это оказался вчерашний грабитель.
