Его батюшка, Всеволод Большое Гнездо, при жизни прослыл мудрейшим из русских правителей, но под свою кончину сумел посеять такую вражду между сыновьями, что худших врагов трудно было придумать. Каждый тянул одеяло на себя, и северо-восточная Русь трещала, раздираемая кровавыми междуусобицами. Старшему брату Константину досталось плохое наследство. И он задался целью объединить северные земли под своим началом.
Прежде всего ему был необходим союзник. Им стал выходец из Смоленского княжеского дома Мстислав, прозванный Удалым, – тот много лет заглядывался втайне на новгородский престол. Ярослав и Юрий, младшие братья Константина, прознав о притязаниях чужака, встали на дыбы. Константин же немедленно обещал Мстиславу всякую поддержку.
Великий был спор. Такие редко (если уж очень повезет) решаются за столом переговоров. Только силой оружия…
Там, на болотистой реке Липице, между горой Авдовой и горой Юрьевой, сошлись дружины четырех князей. Преклонили воины колени. Помолились Пресвятой Деве Богородице. Сняли тяжелые брони – и по сигналу трубы бросились налегке, через болото, навстречу друг другу. Смоленские на псковских, новгородцы на суздальцев. Русские на русских… (А за тысячи верст отсюда, на другой реке с никому не известным названием Онона, курултай кочевых племен провозгласил степного вожака Бату, внука Чингисхана, своим верховным правителем. Страшная и злая звезда взошла на небесах… Да кабы все знать заранее.)
А пока Мстислав, недаром прозванный в народе Удалым, бился впереди дружины с топором в руке. Не считая ран, не жалея пролитой крови – своей и чужой. За таким князем дружина пошла бы хоть куда – хоть на пир, хоть на верную смерть. Наверное, это и решило дело. Юрий и Ярослав не выдержали натиска и начали отступать. А потом показали врагу спины…
Победа было полной. Ярослав тайно, без всякой свиты, лишь с двумя верными телохранителями, бежал в Переславль. Юрий признал над собой власть нового князя Владимирского Константина и стал его вассалом. Однако поражение суздальских князей вдруг обернулось для Мстислава неожиданной стороной. Он – главный герой битвы на Липице – сел наместником в Новгороде, где княжил и до этого. Коалиция двух князей распалась. Силы Мстислава были подорваны, он все больше терял свои позиции. А Константин Всеволодович встал во главе северо-восточной Руси.
Вот каков был отец Василия, правителя Житнева и прилегающих волостей. Еланюшка смотрела и не переставала удивляться их непохожести. Ее суженый, не в пример родителю, был широк в плечах, слегка косолап и очень силен. Она даже побаивалась его. Так, совсем чуть-чуть, не признаваясь себе самой. И это чувство, пополам с немым обожанием, не угасло и не потеряло жгучей прелести, когда родился наследник – его назвали в честь Михаила Заступника, в день которого, в самом конце месяца студня, он появился на свет.
Видно, сани, в которых ехала княгиня, заметили издали. На городской стене забегали, кто-то замахал рукой, зазвонил колокол на центральной башне, и тяжело заскрипели открываемые ворота. Кортеж двинулся по деревянной мостовой – самой широкой и длинной улице, которая вела через боярские посады к княжескому терему, что стоял как раз возле собора великомучеников Бориса и Глеба. Простой люд останавливался и кланялся в пояс. Множество пар глаз внимательно следили за бегом саней и за незнакомым всадником явно очень знатного рода (посадский боярин, а может, и сам князь – ишь как гарцует серый конь под седоком: глаза косят, дробно бьют копыта о заледенелые доски, пар валит из ноздрей…). И седок под стать: широкоплечий, в богатом охотничьем кафтане и легкой броне, с малой дружиной – все воины как на подбор, высокие, жилистые, ладные. Не захочешь, а опустишь глаза долу и земно поклонишься…
Елань, почувствовав взгляды, превозмогла слабость и села ровнее. А навстречу, из терема, уже бежали встречать дворовые, няньки, служанки – целая толпа. Княгиня обрадовалась. Сейчас ей помогут выйти из саней, отведут наверх, в опочивальню… Ага, воевода несется через двор на взмыленной лошади, вид донельзя встревоженный: кто-то успел доложить о происшествии. Но это потом, а теперь – положить бы голову на лебяжью подушку и – спать, спать…
