— Нашло что-то…
— Вот и сейчас пускай найдет. Не думай о последствиях, о телекамерах, о том, как ты будешь выглядеть. Думай о тех людях, по которым действительно ударит это повышение. Они не могут сказать. А ты можешь. Их голос не услышат. А твой — услышат. Вот так. Не в партиях дело, не в пиаре, а в людях, которые за тобой стоят. Если ты это почувствуешь — все будет хорошо… Ну ладно, заговорила я тебя. Можешь на меня рассчитывать. Я выступлю. Считай — пять минут митинга уже есть. Если будет надо — могу говорить и дольше. Правда, трудно будет потом остановить… Все. Давай, готовься, а я поехала на телевидение.
— Спасибо, Галина Николаевна.
— Все будет хорошо. До завтра, Сережа.
— До завтра. Спасибо.
Ступор прошел, как только я понял, что выход один — через дверь, отсидеться в кабине пилота не получится. Я сам сюда пришел и кинул за плечи парашют. Все. Я, блин, парашютист. Хреновый, но прыгать придется. Я ворвался в приемную Шефа, где властвовала секретарь Лена, симпатичная и миниатюрная, как нэцке. Только не фарфоровая, а стальная.
— Лена, есть дело, — начал я бодро, опершись рукой о край безбрежного стола.
— А что у вас там за шум был с Кравченко? Ругались? — тонкие бровки взлетели вверх, а глаза округлились заинтересованно.
— Да ну его. Слушай, завтра митинг. Шеф сказал, чтобы я использовал все ресурсы. Я тебя прошу, обзвони секретарей всех первичных организаций и скажи, чтобы они вывели своих людей в 10–30 к управлению ЖКХ, это на Дмитриевской…
— Я знаю адрес…
— Да, хорошо… Значит — в десять тридцать. Пусть выведут всех, кто может ходить. Тех, кто не может ходить, пусть принесут на руках. И пусть сообщат имена выступающих, от каждой первички — один человек. Фамилия под запись. Количество человек — под запись. И чтобы не филонили!. Скажи — Шеф будет лично проверять количество.
— Но, Шеф завтра в Киев улетает…
— А вот это их не касается. Под запись!
— Слушаюсь, мой генерал! — Лена засмеялась и открыла записную книжку с телефонами партийных организаций, — через двадцать минут доложу.
— Спасибо. Я тебя обожаю.
В коридоре на меня наткнулся Миша Тульский, которого все звали Моня, с неопределенными обязанностями и гипертрофированным самомнением. Моня каждому встречному, по большому секрету, рассказывал какие чемоданы денег он возил из Киева во время прошлых выборов. Чем он сейчас занимался в штабе, мне было неизвестно. Но, щеки он надувал важно и сидел за компьютером с совершенно непреступным видом.
— Привет, Моня.
— Привет, — Моня пытался пройти мимо меня.
— Чем занят? — я перегородил ему дорогу.
— Отчет надо писать… К утру должен быть готов… Извини, я спешу.
— Не получится с отчетом… Надо готовить митинг.
— Какой митинг? У меня отчет…
— Значит, ты отказываешься помогать в организации мероприятия? — спокойно спросил я.
— У меня другие штатные обязанности, — холодно произнес Моня и пошел в свой кабинет.
— Штааатные? Хорошо, — бросил я ему в след, — так Шефу и скажу — «Моня отказался».
— А при чем тут Шеф? Это что, его распоряжение?
— Какая тебе разница. Иди, строчи свой отчет…
— Ну, если это приказ Шефа… А почему он сам мне не сказал об этом?
— Моня, подумай, кто ты? А кто Шеф! Позвони ему, спроси, почему, мол, не предупредил? Смешной ты…
— Да ладно… А что делать то надо? — Моня скис и явно огорчился, что появилась конкретная работа.
— Слушай меня. Ты должен сделать транспаранты, лозунги и собрать флаги в кучу. Все, что есть в наличии. Проверь мегафоны. Чтобы работали. Через три часа все должно быть готово. Я проверю.
— Три часа… Ого! А что на транспарантах писать?
— Что писать? — переспросил я, наблюдая, как неустойчивый Кравченко вышел из своего кабинета и пытался закрыть дверь на замок, подбирая ключ из огромной связки, — Кто у вас обычно все бумажки сочиняет?
— Ммм. Эта… Ирина… как ее?… Григорьевна.
— Понятно. Иди к ней и скажи, что нужны тексты. Короткие, броские. На тему повышения тарифов на жилищно-коммунальные услуги… Запомнил? Вот. Штук тридцать приготовьте. Лучшие выберем.
— Тридцать? Ну, ты шустрый!
— Моня, прости меня, но, ответь только на один вопрос… Ты в штабе работать хочешь?
