— Это моя забота, генерал, — с покровительственной улыбкой ответила Виктория Федоровна. Женский ум умеет приметить то, мимо чего равнодушно пройдет сотня мужчин. И в том нет удивительного, поскольку ценность вещей и явлений испокон веков несколько различно воспринимается полами.
Мысль, посетившая Викторию Федоровну, была настолько проста и логична, что Кирилл Владимирович поначалу оторопел, выслушав предложение «императрицы».
— Мы имеем полное право жаловать подданным титулы, награды и должности. Я предлагаю пожаловать титул княгини Донской госпоже Детердинг.
— То есть как княгини Донской? — одолев замешательство, спросил Кирилл Владимирович. — Почему Донской?
— Потому что госпожа Детердинг русская по происхождению, и родом она с Дона, из донских казачек. Нельзя же её именовать в титуле Пензенской или, например, Саратовской.
— Ты права, — согласился «император». — Именно Донской. Княгиня Донская… Это величественно звучит. Титул, данный госпоже законным императором Российским Кириллом Первым… Генерал, немедленно подготовьте рескрипт для опубликования в печати. За особые заслуги перед отечеством и так далее… даруем. Какая восхитительная мысль — даровать подданным титулы и награды!
— Не только титулы и награды, мой друг, — мягко, но настойчиво дополнила супруга. — Но и должности, назначать министров и их товарищей из числа тех, кто доказал нам свою преданность.
— Генерал-губернаторов, начальников департаментов, членов сената, суда, совета государственногр банка, — торопливо принялся подсказывать Волошин должности, достойные «императорского» внимания.
Госпожа Детердинг, супруга нефтяника-миллиардера, была искренне тронута вниманием и «высокой императорской милостью». На пышной церемонии она с благодарностью приняла княжеский титул, о чем было широко оповещено в прессе.
Касса Виктории Федоровны получила наконец долгожданное подкрепление, за счет которого можно было покрыть дополнительные затраты на организацию ударных групп.
Вскоре после этого на «высочайшее» имя поступило прошение от бывшего камер-юнкера барона Миткера. Жалуясь на несправедливое отношение к нему бывшего императора, преданный слуга престола молил «Кирилла Первого» исправить ошибку и одарить барона монаршей милостью.
По совету Волошина престарелый камер-юнкер высочайшим повелением получил назначение на пост тамбовского вице-губернатора.
Это «высочайшее повеление» также было опубликовано в газетах, и прошения от лиц, жаждущих титулов и монаршей милости, стали приходить всё чаще и чаще.
«Двор Кирилла Первого» начал обретать известность и значимость. Женский ум Виктории Федоровны отыскал-таки точку опоры — человеческое тщеславие.
Почтенный метр Лежен оказался оптимистом — доказать права на груз было делом непростым. Вместе с представителем адвокатской конторы Арбенову пришлось чуть ли не каждую неделю ездить в Париж, чтобы лично присутствовать на томительных заседаниях арбитражных, страховых и прочих инстанций, отвечать на многочисленные вопросы, подписывать заявления, ходатайства и апелляции, убеждать, доказывать, заполнять объемистые официальные бланки.
Поездки в Париж «скрашивали» встречи с генералом Волошиным, который теперь тоже часто наведывался в столицу. Генерал помнил об уговоре насчет комиссионных за содействие в получении груза и честно отрабатывал тысячу франков, полученную наличными. Он охотно давал Арбенову адреса и телефоны своих парижских знакомых, которые могли оказаться полезными инженеру в его утомительных хождениях по инстанциям.
Арбенов встречался, разговаривал. Дело с коносаментами продвигалось туго, но духом инженер не падал.
— Не сразу Москва строилась, — напористо говорил он при встречах с Волошиным. — Такой лакомый кусок я всё равно никому не отдам. Вчера мы с адвокатом подали новую апелляцию. Как бы французы ни крутили, коносаменты находятся у меня. Этот факт им не опровергнуть. Не осмелятся же они создать прецедент недоверия к владельцу основного документа по морским перевозкам. Сами на этом суку сидят, зачем же им его подпиливать?
— Упорный у вас характер, господин Арбенов.
