Диэдри ответила, что она устроилась просто замечательно, и попросила кого-нибудь передать ей сахар.
– Нет-нет, мне сахару не нужно! – воскликнула мать нового ученика. Ее муж имел какое-то отношение к организации распродаж, но не самое непосредственное. Она даже руки подняла, словно боялась поправиться, даже если просто прикоснется к сахарнице.
– А почему Байрон не в школе? Он болен? – спросила Андреа, кивнув в сторону Байрона, пристроившегося у дальнего конца стола.
– Нет, просто у него с утра голова разболелась, – сказала Дайана. – Ничего заразного. Никакой сыпи, даже железки не припухли.
– Ну и слава богу! – хором выдохнули матери. Да и кто, скажите, решился бы тащить в кафе ребенка с инфекционным заболеванием?
– Значит, ничего страшного? – спросила Андреа. – Надеюсь, это не последствия очередного несчастного случая?
Байрон судорожно сглотнул, а мать спокойно ответила, что больше никаких несчастных случаев не было, потому что теперь пруд обнесли изгородью. Но Андреа все же принялась со смехом рассказывать матери новичка, как прошлым летом Джеймс и Байрон пытались построить мост в поместье Кренхем и чуть не утонули. Под конец она заявила, что никаких дурных чувств к хозяевам пруда не испытывает.
– Но ведь в пруд тогда упал только Байрон, – негромко поправила ее Дайана. – И потом, там совсем мелко, мне по колено. А Джеймс все время оставался на берегу и даже ничуть не намок.
Зря она это сказала. Андреа Лоу принялась нервно помешивать ложечкой кофе, а потом спросила:
– Вы ведь, наверное, не хотите, чтобы Байрон и экзамен на стипендию пропустил? Я бы на вашем месте показала его какому-нибудь врачу. Мой муж знает в городе одного очень хорошего врача. Его фамилия Хауардз. Они еще в колледже вместе учились. Он просто эксперт по детям.
– Благодарю вас, Андреа, – сказала Дайана. – Я запомню. – Она потянулась за своей записной книжкой и раскрыла ее на чистой страничке.
– Вообще-то он психолог.
Это слово прозвучало, как пощечина. Байрон, не глядя, знал, что мать так и застыла с раскрытой записной книжкой в руках. Но только ему было понятно, в чем дело: Дайана не знала, как пишется слово «психолог».
– Правда, мне лично никогда его услуги не требовались… – прибавила Андреа.
«Чирк, чирк» – скребло по бумаге перо Дайаны. Она захлопнула записную книжку и небрежно сунула ее в сумочку.
– Но есть люди, которым психолог действительно необходим. У нас в городе таких полным-полно, – продолжала Андреа.
Байрон заставил себя посмотреть на нее и широко улыбнуться, ему хотелось, чтобы всем этим женщинам стало ясно, что он к числу таких людей не относится, что он абсолютно нормальный, просто голова частенько болит.
– Например, моя свекровь! – тут же вставила Диэдри. – Представляете, она пишет любовные письма этому диджею с «Радио-2»! Как там его зовут?
Андреа сказала, что понятия не имеет. Она диджеями совершенно не интересуется. Ей куда ближе Бетховен.
– Я ей все время говорю: мама, нельзя же писать ему каждый день! У нее эта штука – как она называется? – И снова матери дружно покачали головой: нет, не знаем, но на этот раз Диэдри вспомнила сама: – Шизофрения, вот! Она говорит, что он с ней по радио беседует.
– А мне нравится писать письма, – сказал Байрон. – Один раз я написал королеве. И она мне ответила. Правда, мам? Или, может, это фрейлина мне ответ написала.
Андреа долго смотрела на него изучающим взглядом, вытянув губы трубочкой, казалось, она сосет леденец от ангины. И Байрон пожалел, что упомянул о королеве, хотя в душе он очень гордился этой перепиской. Письмо, полученное от королевы, он хранил в особой жестяной коробке из-под печенья «Джейкобз» вместе с письмами из NASA и от мистера Роя Касла. Он чувствовал, что у него прямо-таки талант к написанию писем.
– Ну, вряд ли ты описывал королеве, какое у тебя нижнее белье, – со смехом сказала Диэдри, – а моя свекровь именно это и делает.
Женщины чуть не попадали с кресел от смеха, и Байрону страшно захотелось исчезнуть. У него даже уши поникли от смущения. Никакого нижнего белья у него и в мыслях не было, но теперь, после слов Диэдри, перед глазами возникла совершенно непристойная картина: все матери его одноклассников в одинаковых корсетах персикового цвета. Он прямо не знал, как отогнать от себя это видение, и вдруг почувствовал, как нежная рука Дайаны ласково сжала под столом его пальцы. Между тем Андреа продолжала вещать во весь голос: душевное расстройство – это серьезное заболевание, и таких больных необходимо срочно помещать в «Бесли Хилл», в конце концов, это самое гуманное, что можно для них сделать. Это как с гомосексуалистами, заявила Андреа. Им необходима помощь, чтобы поправиться.
