* * *
Джеймс проявил куда больший интерес к тому, что они смотрели шоу на побережье, чем к истории с Беверли. Возможно, он был просто немного разочарован столь внезапным завершением операции «Перфект», а потому все свое внимание перенес на устроенный Дайаной сюрприз – поездку на море и поход в театр. Он дотошно расспрашивал Байрона о каждом номере, о том, как были одеты актеры, долго ли продолжалось выступление каждого и что именно он делал. Джеймс также попросил подробно описать все сценические задники, оркестровую яму и занавес, скрывавший сцену после каждого номера. А уж история про органиста и танцовщиц в белом привела его просто в экстаз. «Неужели твоя мама действительно плакала?» – шепотом спросил он.
Целых четыре дня от обитателей Дигби-роуд не было ни слуху ни духу. И все эти дни Дайана с детьми почти не разговаривала и все время проводила в саду, подрезая отцветшие розы или собирая стручки созревшего сладкого горошка. Без Беверли время словно опять стало каким-то растянутым. Люси и Байрон старались играть поближе к матери, они даже перекусывали, сидя под яблонями. Байрон научил сестренку делать «духи» из раздавленных цветочных лепестков. На уик-энд, когда снова приехал отец, Дайана надела одну из своих узких юбок-карандашей, а волосы тщательно уложила феном. Отец говорил исключительно о своей неизменной поездке в Шотландию, а мать составляла список того, что ему потребуется в этой поездке. Затем они съели пирог, испеченный в честь дня рождения Люси, и рано утром в воскресенье отец уехал.
А в полдень позвонила Беверли. Разговор был коротким, Дайана вообще почти ничего не говорила, но, когда она отошла от телефона, лицо у нее было белым как полотно. Она прямо-таки рухнула на кухонную табуретку, закрыла лицо руками и долгое время ничего не могла объяснить встревоженному Байрону.
«События разворачиваются самым кошмарным образом, – тем же вечером писал он Джеймсу. – Оказывается, теперь эта девочка, Джини, СОВСЕМ НЕ МОЖЕТ ХОДИТЬ! Ответь, пожалуйста, немедленно. Ситуация ОЧЕНЬ СЕРЬЕЗНАЯ. ОПЕРАЦИЯ «ПЕРФЕКТ» НЕ ЗАКОНЧЕНА. Это самый что ни на есть ЭКСТРЕННЫЙ СЛУЧАЙ».
Джим звонит Айлин из телефонной будки и объясняет, что ее номер ему дала одна девушка на кухне. Не могут ли они увидеться после работы, спрашивает он. Случай поистине экстренный. Он обещает, что не отнимет у нее много времени, просто ему необходимо сообщить ей нечто очень важное. Слышно плоховато. Сперва Айлин, похоже, попросту не понимает, кто ей звонит и зачем, и говорит, что если это страховой агент или торговец кухонным оборудованием, то он может сразу идти куда подальше.
– Айлин, эт-то я, – заикаясь, говорит Джим.
– Это ты, Джим? – переспрашивает она и так радостно смеется, словно он сказал ей что-то очень приятное.
Джим снова спрашивает, не может ли она с ним встретиться, и она отвечает, что готова приехать в любое время, когда ему удобно. Ей тоже необходимо с ним увидеться, говорит она.
Остаток дня Джим пребывает в страхе. Он то и дело забывает улыбаться посетителям. Забывает даже вручать им листовки. Может, снова позвонить Айлин и отменить встречу? – думает он. Сказать, например, что у него есть еще кое-какие дела, о которых он совсем позабыл? К тому же он до сих пор толком не знает, о чем хочет с ней поговорить. А уяснить это совершенно необходимо, потому что к тому времени, как она приедет, он и вовсе не будет знать, с чего начать разговор. Да и сможет ли он выразить словами все то, что у него на душе? А там столько разных картин и воспоминаний – всего того, что промелькнет и исчезнет, прежде чем отыщутся нужные слова. За все годы, что он провел в «Бесли Хилл», несмотря на подбадривания сиделок, соцработников и врачей, Джим так никогда не нашел возможности ни с кем по-настоящему объясниться. Его прошлое похоже на звуки, что долетают с холмов и как бы состоят из воздуха. Разве можно выразить такое с помощью слов?
Во время последних групповых занятий в «Бесли Хилл» женщина-соцработник пообещала пациентам, что это начало новой жизни, а не конец старой. И заодно со смехом сообщила, что кое-кто из обслуживающего персонала уже лишился работы, и судя по тому, что она все продолжала смеяться, было ясно, что и она сама из их числа. Она сказала, что наступает новый, незнакомый период в жизни каждого из них, а потому она просит всех хорошенько подумать, кем бы им хотелось стать в этой новой жизни. Кто-то сказал – Шерил Коул, кто-то заплакал, а кто-то заявил, что хочет стать космонавтом, и тут все засмеялись. А после занятий эта женщина сообщила Джиму, что мистер Мид согласился взять его на работу на
