— Тебе это не понравится, Тони.
Вильерс взглянул на Джексона.
— Налей-ка нам всем выпить, Харви. Кажется, мне это понадобится. Ну, выкладывай, что там у вас, — обратился он к Фоксу.
* * *
В усадьбе Мезон-Блан старый цыган Морис Губер и его сын Поль ставили силки на кроликов в роще недалеко от дома. Они увидели, как во двор дома въехал грузовик. Несколько человек выпрыгнули из кузова, двое остались. Они стали выгружать что-то из машины. Из кабины грузовика вылез Ставру и отпер ворота конюшни.
— Это человек мосье Доннера, — сказал Поль Губер. — У него еще такое смешное имя.
— Это единственное, что в нем смешного, — ответил отец. — Ставру. — Он взял ружье. — Пойдем, посмотрим, что там такое.
Когда они приблизились, Ставру как раз вышел из конюшни. Он облокотился о крыло грузовика, закурил и молча уставился на цыган.
— Бонжур, мосье, — приветствовал его Морис Губер. — Сегодня вас много.
— Ага, — буркнул Ставру.
— А мосье Доннер тоже приехал?
— Он, наверное, приедет завтра.
Поль Губер нервно переминался с ноги на ногу под тяжелым взглядом Ставру.
— Может, вам помочь чем-нибудь? — спросил старый цыган.
— Смотрите, чтобы чужие здесь не шлялись. — Ставру достал из бумажника две банкноты по тысяче франков и протянул цыганам. — Понятно?
— Понятно, мосье, — Губер взял деньги. — В конце концов — ваше дело есть ваше дело. Если заметим что-то необычное, мы дадим вам знать.
Ставру проводил их взглядом и вернулся в конюшню, где его люди разбирали ящики, которые они выгрузили из машины.
— Ладно, становись! — скомандовал Ставру. — Бегом!
Они моментально выполнили команду, выстроившись в одну шеренгу и встав по стойке «смирно». Ставру не спеша прошел вдоль строя.
— Зарубите себе на носу, вы теперь снова в армии. И чем скорее вы это усвоите, тем лучше.
* * *
Корвин взял напрокат «ситроен», в котором они отправились на улицу Виктора Гюго, где жила Габриель. Джексон сидел за рулем, Гарри Фокс и Вильерс устроились сзади.
— Вот такие дела, — закончил Фокс свой рассказ. — Теперь ты знаешь, что к чему.
— Похоже, что да, — неопределенно пробормотал Тони.
— И еще одна вещь. Этот профессор Бернар, о котором я говорил, продолжает держать связь с аргентинцами. Они звонят ему из Буэнос-Айреса, и он дает им всякие технические консультации по «Экзосетам», которых у них осталось не так уж много. Наши люди в посольстве перехватили вчера вечером два телефонных звонка.
— Это плохо, — заметил Вильерс.
— Знаю. Бригадир Фергюсон считает, что так не должно продолжаться. Он хочет, чтобы ты об этом позаботился, пока ты здесь, раз уж обстоятельства так сложились.
— Хорошо, — согласился Вильерс.
— А теперь, если сержант-майор не возражает, я попросил бы отвезти меня в аэропорт Шарля до Голля. Я как раз успею на последний рейс в Лондон.
— Харви, отвези капитана Фокса, — распорядился Вильерс. — Я выйду и прогуляюсь пешком. Увидимся позже.
Он вышел из машины. Фокс приоткрыл дверцу.
— Тони!
Вильерс обернулся.
— В чем дело?
— Ты все-таки поаккуратнее с ней.
Вильерс посмотрел на Фокса без всякого выражения, сунул руки в карманы, повернулся и, не говоря ни слова, направился к подъезду дома, где жила Габриель.
* * *
— Ты хорошо выглядишь, — сказал он.
Она стояла у камина. Искусственное пламя бросало блики на искусственные поленья. Она была в шелковом спортивном костюме, босая, волосы стянуты в узел на затылке.
— Ты тоже неплохо. Как там было?
— Как в горной Шотландии в ненастный день. — Он хрипло рассмеялся. — Я даже думаю, что мы могли бы отдать Фолкленды аргентинцам. Пустая земля. Я бы лучше попытался вернуть Оман, например.
— Ну, ладно, Тони, — вздохнула она. — Во что мы теперь играем?
Внезапно он почувствовал, что между ними нет враждебности. Появилось какое-то тепло, взаимопонимание. Не любовь, любовь ушла, возможно, ее никогда и не было, но все же сохранилось что-то, и оба они знали, что это «что-то» останется с ними до конца дней.
— В игру, моя дорогая. — Вильерс подошел к буфету и налил себе бренди. — Все мы играем в игру, начиная от премьер-министра, Гальтьери, Рейгана — и ниже, на всех уровнях.
— А ты, Тони? В какую игру ты играешь все эти годы? В игру со смертью?