Вскоре Полито и Пелаги вернулись с вылазки на остров Понца. Это был небольшой, в форме полумесяца остров протяженностью миль пять. Разведчики объявили, что сумели-таки отыскать для Муссолини подходящее место: скромный домишко в деревушке Санта-Мария, известный среди местных жителей как Дом Раса. Надо сказать, что выбор оказался весьма своеобразный. Ранее этот дом служил местом заключения Раса Иммуру, эфиопского князька, захваченного в плен в 1936 году во время итало-абиссинской войны. На острове он содержался по личному приказу дуче. (Понца, как и Вентотене, давно служил местом ссылки и заключения.)
Примерно в десять утра Муссолини в лодке переправили на Понца, где его отвели к небольшому серому строению с зелеными ставнями. «Ко мне подошел Полито, — вспоминал позднее дуче, — и, указав на выкрашенный зеленой краской дом, наполовину закрытый огромными рыбацкими лодками, сказал: „Это ваше временное жилище“. Тем временем по какой-то неведомой мне причине все окна и балконы домов, как по команде, распахнулись, и в них столпились мужчины и женщины, вооруженные биноклями, которые следили за тем, как наша лодка приближается к берегу. В считаные мгновения весть о нашем прибытии разнеслась по всему острову».
Помимо проблем с обеспечением безопасности, Дом Раса на Понца не шел ни в какое сравнение с шикарными виллами, к которым привык дуче. Согласно одному донесению, вся обстановка дома сводилась к железной кровати (без постельных принадлежностей), старому грязному столу и стулу.
«Ваше Превосходительство, нас не предупредили о вашем прибытии на Понца, — оправдывался Марини, местный карабинер, которому было поручено присматривать за бывшим диктатором. — Лично я узнал об этом всего час назад».
«Не переживайте, капрал», — успокоил его Муссолини. Чуть позже он отправил Марини раздобыть для него матрац, простыни и подушки.
Именно в таких спартанских условиях 29 июля 1943 года, то есть на следующий день после прибытия на Понца, дуче отметил свое шестидесятилетие — вернее, если не считать приставленную к нему охрану, встретил его в полном одиночестве. По случаю такого события он удостоился от карабинеров подарка — четырех персиков. Муссолини согласился принять этот дар лишь после того, как Марини заверил его, что скромный подарок этот не слишком разорителен для жителей островка.
«Дни на Понца тянулись медленно, — вспоминал дуче. Он был полностью отрезан от внешнего мира. Ему было запрещено читать газеты или слушать радио. — На Понца я осознал всю низость заговора, с помощью которого от меня избавились. Я был убежден, что все это приведет к капитуляции Италии, а меня самого передадут в руки врагу».
Глава 7. Гитлер берет дело в свои руки
Снова и снова во время совещаний он настаивал на том, что следует приложить все усилия к тому, чтобы найти пропавшего дуче. Он заявил, что судьба Муссолини — это кошмар, который давит на него денно и нощно.
Альберт Шпеер о навязчивой идее Гитлера найти Муссолини
В начале августа, пока в Риме уже полным ходом шли засекреченные поиски Муссолини, партнеры по «оси» продолжали посматривать друг на друга с опаской и подозрением. Такой взгляд исходил и из итальянской столицы, и из Восточной Пруссии. Трудность для каждой из сторон заключалась в том, как провернуть свои тайные дела, не спровоцировав при этом вторую сторону на открытые враждебные действия. Ни немцы, ни итальянцы не были готовы сбросить маски добросердечных партнеров и обнажить свои истинные намерения. Нравилось им это или нет, но бывшие друзья, несмотря на охлаждение отношений, не решались разорвать последние нити, которые все еще связывали их между собой.
Впрочем, отношения были уже не те. Пресловутая «ось» Берлин — Рим, некогда заставлявшая неприятеля трепетать от страха, похоже, доживала свои последние дни, превратившись в игру, в серию хитроумных взаимных интриг и обманов в духе Макиавелли — игру, которую ни одна из сторон не хотела бы проиграть.
Режим Бадольо уже начинал побаиваться неминуемого эндшпиля. В Риме гитлеровские ищейки вынюхивали едва ли не каждый камень итальянской столицы, каждый ее закоулок в надежде выйти на след пропавшего дуче. На севере страны через Бреннерский перевал в Италию входили все новые и новые немецкие части, причем делали это, даже не спросив формального разрешения у нового правительства, которому ничего другого не оставалось, как закрывать на это глаза, делая хорошую мину при плохой игре. А ведь уже в первую неделю августа на территорию Италии прибыли около 30 тысяч немецких солдат.
