— Исторически наивный ты опер, Сергей, — усмехнулся очкарик Гена, — они с тем самым ЧК-КГБ ничего не переживали, а наживали. Я от семинаристов-расстриг с университетских лет знаю, что каждого поступившего семинариста вызывал на беседу кагэбэшник и настоятельно предлагал сотрудничать. Если хочешь учиться, отказать было невозможно. И до сих пор эта совковая церковь в том иудином грехе публично не покаялась. Это батюшки, это священство?! Взять того же архимандрита Шкуркина. Он при коммунистах в офисе Троице-Сергиевой Лавры по работе с иностранцами подвизался. Безусловно, трудился и на КГБ.
Топков снял очки, протер их платком, беззащитно моргая глазами, и заключил:
— Истинные-то еще в двадцатых годах на Соловках полегли, остальных правдолюбцев в рясах в других лагерях десятилетиями добивали. Я, Сергей, хотя и из интеллигенции, не против церкви Христовой ратую, а за то, чтобы церковная нечисть и народившиеся там деловики не играли с теми самыми рогатыми, против которых вы с Ситниковым сознательно на своей оперской «земельке» встали.
Капитан внимательно посмотрел на него и улыбнулся.
— Тогда, как Ситников бы сказал, тряхнем за всю масть вместе это заведение. Но конкретной связки: труп Пинюхина — сместивший Пинюхина в «Главтуре» Ячменев — архимандрит Шкуркин — не вижу.
— Пока это не связка, но интересное направление, по которому можно щупать. Во-первых, Феоген Шкуркин сделал Ячменева своим официальным помощником по паломническому бизнесу, выдав ему соответствующие бумаги. Знаешь, как в Госдуме какой-нибудь депутат назначает себе помощничка с совершенно мутным прошлым и предоставляет ему широчайшие полномочия?
— Такие довольно часто оказываются по уши в криминале, и их же нередко убивают.
— Ага. Их убивают или они через подручных кого-то убирают. К тому же Ячменев обратился в правительство со следующей просьбой: «Просим оказать содействие в передаче помещений гостиницы „Пальма“ в безвозмездное пользование Русской православной церкви для реализации паломнической программы». Под письмом подписи верхушки ОВЦС.
— Вот это конкретика! — воскликнул Кострецов, впиваясь глазами в положенную перед ним ксерокопию. — Та-ак. Кинули на весы «Пальму» Пинюхина. Здание ее принадлежит, как и думал, Москомимуществу. А вот и отказ из секретариата правительства Российской Федерации… Сорвалось, и решили убрать Пинюхина?
— Похоже. Пинюхин с Ячменевым еще в «Главтуре» боролся. Там позиции сдал, а когда достал его Ячменев и на новом месте, окрысился. Свой последний оплот — «Пальму» не захотел уступать.
— Ну что ж, — у него жена красивая и жизнь была шикарная, требовалось обеспечивать. Но то, что Пинюхин сумел повлиять на правительство, мы не докажем, а значит, не зацепим Ячменева, если убийство он организовал.
— Конечно, Сергей, эту закулисную возню не докажем. Пинюхин, видимо, отстаивал в правительстве «Пальму» через своих людей, Ячменев — через своих. Но мы зацепили вполне смахивающих на подозреваемых Ячменева и архимандрита Феогена.
— Зацепил ты, за что тебе от меня сердечная благодарность. Если проходит твоя версия, думаешь, и Феоген был в курсе «заказа», архимандрит святой?
Топков поморщился.
— Да брось ты подобные прилагательные. По поводу такого, как Феоген, это, ей-Богу, кощунственно. Постарайся смотреть на данных попов как на обычных проходимцев. Их духовные отцы еще в 1927 году, когда от имени Русской православной церкви подписали соглашение о сотрудничестве с советской властью, в способных на любое превратились. Думаю, что все акции раскручивает Ячменев с одобрения Шкуркина. А тот — с санкции еще более высоких церковных хозяев.
— Не хватай, Гена, через край, — снова с раздражением взглянул на него капитан. — Резюмирую. Вышел ты на двух более или менее действительно интересных фигурантов. Имеются у нас и приметы некоего мужичка со сросшимися бровями. Ну, этот в полном тумане, не будем им пока заботиться. Возьмемся за Ячменева и Феогена. Ты — за бизнесмена, я — за архимандрита, как старший и более уважающий церковные саны. — Кость уже добродушно улыбнулся.
— Есть, товарищ капитан, — улыбнулся и необидчивый Гена.
