— Одна нога моя здесь, папаша, а другая уж там, — кивнул он на винный магазин через дорогу и вылетел из пивной.
Сразу они вместе выпили литр водки с пивом. Потом Ракита, безостановочно рассказывающий о подлостях своей жены, послал еще за бутылкой. И когда взялись за нее, он, выяснивший, что Пустяк работал в «Покрове», а теперь новыми хозяевами в штат не взят, затронул вопрос, по которому сюда и пришел:
— И когда в нашей столице управа на этих кавказцев будет? Они обманывают нас на рынках, не дают работы в своих магазинах! Почему хотя бы русские бандиты с ними не расправятся?
— Да было, и не раз, — авторитетно заверил Пустяк. — Автандила, Харчо в их «Покрове» свинцом прикладывали, а в ресторане «Техас» на днях Автандилу специально руку прострелили — не лапай, мол, русские деньги, сука.
— Прямо в ресторане? — подзадорил Валю на подробный рассказ Ракита.
Пустяк начал подробно излагать ставшее уже легендарным представление в «Техасе». Ракита стал его останавливать, когда тот перешел к описанию великолепной четверки. Интеллигентик в съехавшей шляпе, постоянно поправляющий очки, восхищаясь и удивляясь, будто бы невзначай уточнял внешности, поведение четверых ухарей, ворвавшихся в ресторанный зал.
В результате этого интервью Ракита точно установил, что в «Техасе» хулиганили спецбригадовцы Пуля, Дардык, Котовский и Лячко. Теперь он мог попытаться выйти на Белокрылова через кого-то из них.
Капитан Кострецов и лейтенант Топков всесторонне обзавелись свежей информацией по новому витку их розыска. Последние недостающие данные по протоиерею Вадиму Ветлуге принес в отдел из копилки МВД Топков. Прежде чем их осмыслить, Кость сообщил Гене о своем телефонном разговоре с Белокрыловым.
Топков спросил:
— Как же генерал звонит, не опасаясь быть арестованным? Не боится, что ставший его противником спецбригадовец Ракита может дать на него показания? Ведь и на Пинюхина, и к «Покрову» Ракиту наверняка сам Белокрылов направлял.
— Слишком хорошо знает генерал спецуру сорта Ракиты. Такой боец, воспитанный на высоких идеалах, будет стараться отомстить лично, не прибегая к огласке. У этих людей в крови зарок, чтобы ничего не выносить из избы. Так что по нашему новому фигуранту Ветлуге?
Гена расположился за столом напротив Кострецова, поглядел в блокнот.
— Отца Вадима Ветлугу так просто не ухватишь, как покойного Феогена. Бессмысленно, например, через слабый пол. Не страдает юбками. Да и вообще живет скромно. Квартиры в городе нет, ютится в одной из келий Даниловского монастыря.
— Какой принципиальный! Так что же он среди упырей патриархии делает? Ему бы в затвор подальше оттуда бежать.
— Ветлуга, Сергей, тоже упыришко, но на свой лад. Совершенно помешан на власти. Готов за карьеру, за влияние в кругах, близких к особе его святейшества патриарха, любого аскетически эдак наперсным крестом по башке забить.
Капитан рассмеялся.
— Ты, Ген, богохульник и зубоскал.
— Ошибаешься. Хула моя не на Бога, а на мнимых его прислужников. Так вот, Ветлуга пить-есть не будет, лишь бы сильным церковного мира услужить. Митрополит Кирин для этого существа в рясе — полубог. Мал ростом, хлипок на вид отец Вадим, но энергичен и беззаветен, ради дела может по несколько суток не спать. Ему тридцать пять лет.
— О, мы почти ровесники. В чем успел отличиться Ветлуга?
— Да во всем, что крутил после перестройки митрополит Кирин, набивая свой карман под видом превращения церкви в провозглашенный им объект рыночной экономики. Ветлуга только в паломническом бизнесе не смог проявить своих дарований. Рожей не вышел, весьма несолиден для представительства перед иностранной аудиторией. Там Феоген, ряжкой Гоняеву под стать, был на самом месте.
— Мариша подсказала, что на алмазный какой-то бизнес митрополит и Ветлуга вроде бы ставку делают. Смог по этой линии что-то накопать?
— Пробовал, но эти дела сугубо международные, крутые иностранные компании замешаны и так далее. Это направление по епархии ФСБ.
— Без проблем. Обращусь к Саше Хромину. Мы с ним однажды — я, как представитель МВД, он — ФСБ, — одно дело вместе разматывали по перекидке краденых автомобилей из России в Грузию. Может быть, интересы наших ведомств здесь опять сойдутся. Что у тебя, Гена, еще?
