— Ты Иисус?
— А ты ангел! Нагнись, я же на кресте вишу.
С лестничной площадки донесся тонюсенький голосок высунувшейся из окна, похожей на розовый цветочек, Терески:
— Мальчики, вы что делаете?
— Я Иисус! — откликнулся снизу Вацек, приоткрыв один глаз. — Иди к нам!
Опершись ручонками о жесть карниза, Тереска наклонилась так низко, что темная прядка волос упала ей на глаза. Она хотела откинуть волосы, но тут ладошка ее соскользнула с жести, девочка потеряла равновесие и полетела вниз. Она крикнула коротко, душераздирающе.
Первой во двор выбежала Пётровская. Увидев лежавшую на земле девочку, она схватилась за голову.
— Матерь Божья! — крикнула она трубным голосом. — Что тут случилось? Господи Иисусе!
Вацек, вскочив на ноги, орал как оглашенный. А маленький Осипович так оцепенел со страху, что совсем лишился дара речи.
— Тереска убилась, Тереска убилась! — отчаянно выл Вацек, топоча и затыкая уши пальцами.
Пётровский, который тоже поспешил во двор, подошел к неподвижно лежавшей на песке девочке и хотел нагнуться к ней. Но Пётровская оттолкнула его.
— Вон отсюда, мерзавец! — рявкнула она. — Ребенок — это святое!
Он пожал плечами и отошел в сторону. Тем временем почти все жильцы, всполошенные воплями Вацека, начали сбегаться вниз. Сперва появились супруги Осиповичи, потом Владек; спустя минуту во двор сошел и Замойский в домашней куртке и шлепанцах. Из окон соседнего дома тоже стали выглядывать люди. Двое мальчишек — один с самокатом, другой с деревянным ружьем — прибежали с улицы на место происшествия. Пробились поближе.
— Глянь-ка! — толкнул мальчишка с самокатом своего товарища. — Убилась.
Тот, потрясенный, кивнул головой. Глаза десятилетнего парнишки лихорадочно горели. Высунув язык, чтобы лучше разглядеть, он левой рукой почесывал исцарапанную ногу.
— Ну-ка, чтобы духа вашего тут не было! — возмутилась Пётровская. — Вас только не хватало!
Они отбежали и стали чуть в сторонке. Владек с Осиповичем, опустившись на колени, перевернули Тереску на спину. Бледная, как полотно, неподвижная, с закрытыми глазами, она и в самом деле казалась мертвой.
— Ну как? — на цыпочках подошел к ним Замойский.
Осипович приложил ухо к сердцу Терески. Минуту слушал.
— Жива! Кажется, ничего страшного. Просто в обмороке.
— Надо за доктором послать, — посоветовал Замойский.
Пётровская втиснулась меж ними.
— Ну что? Жива? Жива?
И тут она заметила Ирену, которая стояла на балконе, обеими руками схватившись за перила. Набрякшее лицо Пётровской вспыхнуло огнем.
— Жидовка! — крикнула она, подняв руку. — Это из-за нее несчастье!
Взгляды всех обратились в сторону балкона. Замойский побледнел и закусил губу. Тревожный шорох пробежал среди собравшихся. Только Пётровский стоял в стороне, едва заметно усмехаясь.
— Пани Пётровская… — шепнул Осипович.
— Жидовка! — с ненавистью завопила та.
Только теперь Ирена скрылась в комнате. Но ее исчезновение еще больше взбесило Пётровскую. Растолкав стоявших поблизости, шелестя шелком тесного своего платья, она как фурия бросилась на лестницу и в момент оказалась на втором этаже.
— Откройте! — принялась она дубасить в дверь кулаками. — Откройте немедленно!
Минуту Ирена стояла посреди комнаты, заткнув уши руками. Она дрожала, вся кровь, казалось, отхлынула от ее лица. Инстинктивно оглянулась, ища, куда бы спрятаться. В дверь стучали все громче, все настырнее.
— Откройте! — истерически хрипела Пётровская. Дальше выносить этот крик Ирена была не в состоянии. Вся дрожа, с побелевшими губами, она выбежала в прихожую.
Пётровская выглядела страшно: красная, растерзанная, с пеной на губах.
— Что вы, что вы? — пролепетала Ирена
— А то! — истошно взвизгнула Пётровская и, схватив Ирену за руку, потащила ее вниз по лестнице. Только на первом этаже Ирена попыталась было вырваться. Но Пётровская с силой дернула ее и вытолкнула во двор, к толпе.
Ирена отсутствующим взглядом оглядела стоявших. Тереску держал на руках Осипович. Все были смущены, прятали от нее глаза. Последним она увидела Пётровского. Сунув руки в карманы, он смотрел на нее, слегка откинувшись назад и прищурив глаза, с наглой, издевательской усмешкой.
