, чтоб у нее год был черным, как мама всегда говорит, когда она проходит, и госпожа Цитрин в точности делает это самое слово с Сасоном Сасоном, защитником в иерусалимском «А-поэле», и с Виктором Аруси, таксистом, и еще с Азурой, у которого мясная в торговом центре, а волосы у него всегда полны перьев, и он как раз человек, видать, хороший и не трахается, только все знают, что таки-да. Вначале Мумик ненавидел Ханну лютой ненавистью и поклялся, что женится только на девушке из деликатной и знаменитой семьи, как на объявлениях свахи Эстер Левин, на такой, которая будет его любить за его красоту и ум и застенчивость, и ни в коем случае не будет трахаться, но когда он однажды что-то сказал о Ханне Цитрин Белле, Белла рассердилась, и говорила о том, какая Ханна несчастная женщина, и что нужно жалеть ее, как нужно жалеть всех на свете, и Мумик не знает всего, что с Ханной случилось Там, и появившись на свет, она уж, конечно, не мечтала о такой жизни, ведь вначале все надеются и мечтают, сказала Белла, ну и тогда Мумик уже начал смотреть на Ханну малость по-другому, и увидел, что она, в общем, довольно прекрасная женщина, у нее большой блондинный парик, похожий на волосы Мерилин Монро, и большое красное лицо с приятными усиками, а ноги у нее распухли и обмотаны кучей бинтов, и в общем она что надо, и только ненавидит свое тело, и всегда царапает его ногтями и называет его печь моя, несчастье мое, и Мунин объяснил Мумику, что она так кричит оттого, что должна постоянно трахаться, а иначе убежит куда-нибудь, и потому портной удрал от нее, он же не из железа сделан, и еще была у него какая-то незадача с рогами, и об этом тоже стоит расспросить Беллу, и все эти истории чуток беспокоили Мумика, ведь что ж может случиться — вдруг ее хахали случайно не придут, и она по ошибке увидит Мумика на улице? Но слава Богу, этого не случилось, и нужно еще рассказать, что кроме своего тела госпожа Цитрин злится еще на Бога, и она махает на Него руками, и показывает Ему совсем не самые красивые жесты, и кричит, и обзывает Его по-польски, и это еще ничего, а то ведь и на идише тоже, который Он, конечно, понимает. И все время чего она хочет это чтобы Он решился разок прийти и встать напротив простой женщины из Динова, и как бы то ни было, Он покуда так и не решился на это, но всякий раз, когда она начинает вопить и бегать у перекрестка, Мумик тут же бежит к окну, чтоб поглядеть, чтоб не прозевать встречи, ведь неужто Бог так и будет сносить все эти поношения, да еще при всех. Он что, из железа сделан? И вот эта госпожа Цитрин в последние дни стала приходить к скамейке и сидеть возле дедушки, но деликатно, как бубале
[85], и продолжала себе расчесывать все тело, но тихо, не кричала и не ссорилась ни с кем, потому что даже она сразу почувствовала, что дедушка внутри себя человек очень деликатный.
А Мумик малость стесняется приходить и стоять совсем возле них, и он только подбирается потихоньку, волоча ранец по тротуару, и вдруг оказывается совсем рядом со скамейкой и может слышать, о чем они говорят там на идише, и этот идиш чуть не такой, на каком говорят его родители, только здесь он как раз понимает каждое слово: наш раби, шепчет маленький Зайдман, был таким умным, что самые знаменитые доктора говорили о нем, что у него два мозга! И Едидия Мунин говорит: Эт! (это такой звук, который они всегда издают), наш ребеле в Нойштадте, его звали Януке, он тоже, небех, сгинул Там, так он не хотел вписывать в книгу всякие свои новые мысли, ну вот, и хасидские гдойлим[86] не всегда этого хотели, так что случилось? Я скажу вам, что случилось: случились три случая, в которых маленький ребеле, благословенна память его, должен был увидеть знаменье свыше. Вы слышите, господин Вассерман? Свыше! У нас в Динове, говорит госпожа Цитрин, просто так, ни к кому не обращаясь, на площади у нас памятник Ягелло[87] был высотой, может, пятьдесят метров, и весь из мрамора! Из заграничного мрамора!
Мумик так расчувствовался, что даже рот забыл закрыть! Ведь ясно, что они разговаривают здесь совсем свободно о стране Там! Это же почти опасно, что они позволяют себе так болтать о ней, но он обязан использовать эту возможность и запомнить все-все-все, а потом убежать и записать все это в той тетради, и еще нарисовать, потому что есть вещи, которые лучше рисовать. Так, например, то, что они говорят обо всяких местах в стране Там, Мумик может зарисовать в тайном атласе, который он составляет. Он уже может внести туда ту гору, о которой рассказывает господин Маркус, что была в стране Там, огромную гору, может, вторую по величине в мире, и гоим называли ее Еврейской горой, это действительно была гора чудес, чтоб нам с вами так жить, господин Вассерман, и если вы разживались там какою-нибудь находкой, она исчезала, когда вы возвращались домой, просто страх такое видеть!
