Помните в записной книжке Ильфа? "В фантастических романах главное это было радио. При нем ожидалось счастье человечества. Вот радио есть, а счастья нет". За полвека до этого, предчувствуя, что такое будет, Робида изо всех сил, но безуспешно цеплялся за жизнь без перемен. Впрочем, развитие социалистических идей в конце века было настолько модным, что они все же повлияли и на нашего скептического прогнозиста.
Он пообещал читателям, что кухонь в домах не будет, поскольку это не выгодно с точки зрения разумной политической экономии. У людей абонементы в Главную акционерную компанию рационального продовольствия, из которой они будут получать готовые обеды, завтраки и ужины через посредство особой системы труб и трубочек. Или, может быть, это пародия на Общепит?
"Сливочное масло из нефти, -- перечисляет Робида. -- Питательные вещества из каменного угля. Фабрикация химических вин и молока. Минеральная мука. Искусственный маргарин. Перегонка всяких отбросов". Появляются "фармацевтические рестораны", где кормят пилюлями. Некоторые герои романа активно протестуют против еды, приготовленной кулинарными инженерами, предпочитая старомодных кухарок из глухой деревни, которых почти не осталось.
Быстро забываются звезды второй величины, однако есть среди них писатели, которые дали импульс другим. К таким, без сомнения, отнесем Альбера Робида. Им запущены идеи, заимствованные потом многими фантастами. Инженер Гарин -- двойник инженера Лорриса, с которым Алексей Толстой познакомился в эмиграции в Париже.
Кажется, книга Робида "Часы столетий", опубликованная в 1902 году, -самая ранняя о путешествиях во времени. Идея эта использована потом Филиппом Диком в фантастическом романе "Назад по времени", Брайоном Алдиссом в романе "Возраст" или, скажем, Мартином Амисом в "Векторе времени".
Робида кратко замечает, что банкир Понто организовал строительство "большой электропневматической трубы заатлантического сообщения между Францией и Америкой". Из этих нескольких строк советский писатель Александр Казанцев, сменив французов на советских героев труда, вытанцевал толстый роман "Арктический мост". Поэт Свен Биркертс заимствовал название "Электрическая жизнь" для книги эссе о современной поэзии.
Не раз попадалась нам в фантастике идея влияния предка на потомка, подробно описанная Альбером Робида. Много сказано о перебросе масс тепла и холода между полюсами и экватором. Он издевался над гигантскими стройками коммунизма за полвека до их осуществления. Десяток идей я насчитал у сатирика, которые ждут своей реализации, так что политическим маньякам надо его книжку изучить.
О будущем искусства художник Робида не смог сказать ничего оригинального. "Место прежней живописи: робких художественных попыток разных Рафаэлей, Тицианов, Рубенсов, Давидов, Делакруа, Дюреров и других пионеров искусства, -- заступила сперва фотоживопись, представлявшая собою по отношению к ним уже громадный прогресс. Нынешние фотоживописцы должны будут, однако, в свою очередь стушеваться перед завтрашними фото-никтомеханиками".
Гуманитарное образование потеряло практическую ценность, и все идут в инженеры. Инженерный крен начинается с 12-летнего возраста. Ум и знания будут способствовать развитию циничности. Гениальные технические изобретения пойдут на то, чтобы принести максимальный вред человечеству. История, говорит деловой гений в сочинении Робида, обо мне напишет так: "Этот витязь интеллигенции умел собирать с простых смертных налог в пользу более развитого своего ума".
Робида предвидел растущую массу бездельников, сидящих на шее у государства. Потребители общественного богатства ничего не делают; они "сидят, показывая язык прогрессу". Но автор промахнулся, решив, что таковыми станут прежде всего потомки знатных родов.
Не прекратил Робида свои путешествия во времени и потом, сделав забавную серию рисунков со своими рассказами для журнала "Маленькие французские иллюстрации"; книга называется "Давным-давно с нами сегодня". Сочинил он веселую книгу о женщинах "Прошлое дамы: столетие изящества". Его последней фантазией, законченной незадолго до смерти, стало иллюстрированное сочинение "Замок в воздухе" (1925). Но он немного повторял сам себя, и это оказалось менее интересно, чем его прежние создания. Вершиной осталась трилогия "Двадцатое столетие", "Электрическая жизнь" и "Война в ХХ-м веке". Русский переводчик Ранцов это угадал и взялся за дело. Перевести такую книгу было нетрудно. Переводчику и в страшном сне не могло присниться, какие практические мысли извлечет из книги один его соотечественник, нацеленный всерьез на мировую революцию.
