Герой романа заявляет: "Науке, как вы тогда убедитесь, удастся еще раз радикально преобразовать войну и сделать ее кроткой и человеколюбивой, а не варварски истребительной". Армии можно упразднить, боевые медики пойдут в атаку, пользуясь средствами, укладывающими армии противника в лежку, после чего надо лишь продиктовать хворому врагу условия мира. А если необходимо, правительство тайно прибегает к "репрессалиям" -- необнаруживаемым смертоносным веществам. Или к "миазмам", вызывающим эпидемии. Созданы даже миазмы злословия и клеветы. Это для врагов.
А для своих граждан -- выведен микроб здоровья. Робида знает цену словесной пропаганде, и населению прописывается "спасительное национальное лекарство" в виде инъекций. В другом месте Робида называет это лекарство "патриотическим". Сенат постановил: "Прививка национального и патриотического лекарства обязательно предписана раз в месяц всем французам, начиная с трехлетнего возраста". Словом, "медицинская война" окончательно преобразит военное искусство.
Гениальный изобретатель миазмов и патриотического лекарства Филоксен Лоррис оказывается в глупом положении, когда на торжествах в его доме все именитые гости из-за рассеянности его помощника, плохо закрывшего кран в лаборатории, оказываются зараженными какой-то болезнью, к счастью, конечно, не смертельно.
"Показывая язык прогрессу".
Робида предсказал численность населения Парижа в одиннадцать миллионов, ошибившись на один миллион, при этом отметил рост в нем азиатской и африканской рас. Он предвидел строительство небоскребов из стали и стекла со светящимися маяками на крышах. За десяток лет до первого полета братьев Райт в книге показано развитие авиации, включая воздушные такси-вертолеты, линии прямого сообщения между городами всего мира.
Робида, никогда не взлетевший и на три метра от земли, очень точно описывает наше состояние во время межконтинентального полета. Автор несколько увлекся и перенес весь транспорт с земли в воздух, чем создал неимоверный хаос и бесконечные крушения над городами. Даже трехлетние дети сами управляют воздухоплавательными аппаратами. К космосу же Робида равнодушен. Да, до других планет добрались, связь с ними есть, но это его мало интересует: интересы Альбера Робида вполне земные.
В связи с перенаселением пяти материков в бесполезном до сих пор Тихом океане строится новый материк. За столетие до "Джерассик парка" сообщается о воскрешении первобытных животных, птиц и рыб. Детей научились производить в пробирке. Причем преимущество людей, полученных искусственно, в том, что они не несут за собой груз генетических дефектов, а их мозг полностью открыт для развития логическим путем. Кроме того, человек из пробирки не боится болезнетворных инфекций.
Легко предвидеть чудовищное загрязнение окружающей среды, что Робида и сделал. Труднее -- энергию, которая станет всеохватывающей. А у него "электрическое сообщение по сети всемирных проводов", телеэкран, который он называет телепластинкой, почту заменили фонографические клише -- то есть, попросту, факс. Библиофилы превратились в библио-фонофилов и собирают фонокниги, а музыка на дому имеется "даже в постели, без оркестра". От диких звуков современной поп-музыки, усиленных динамиками, у Робида заболела голова за сто лет до появления музыкальной стереоэлектроники: "Такое до сумасбродности громадное потребление музыки... Музыка эта визжит и скрипит; отдельные ноты словно цепляются друг за друга".
Робида придумал коммерческую рекламу по телевизору, столь популярную в сегодняшнем мире, платное кабельное телевидение. Мимоходом автор прошлого века сообщает детали нашей жизни во второй половине двадцатого: "Даже и в тех случаях, когда даются самые удачные и блестящие пьесы, -- говорит он, -нынешние театры оказываются зачастую почти совсем пустыми, так как благодаря телефоноскопам можно следить за представлением, не выходя из дому и даже, пожалуй, не вставая из-за стола". Робида предложил захиревшему театру Мольера продавать телеабонементы, и театр продал их четыремстам тысячам телезрителей. Походя автор предложил модернизировать классику на сцене, чем успешно стали заниматься режиссеры уже в нашем веке.
