— Разрешите представиться, Вера Васильевна! Начальник Московского контрразведывательного отделения ротмистр Немысский!
— Мы же с вами знакомы, Георгий Аристархович, — с улыбкой напомнила Вера. — Я даже о вас вспоминала… Иногда. Думала, что вы делаете карьеру в Петербурге.
Обычное кокетство и ничего более. Тут главное перед «иногда» сделать небольшую паузу и немного понизить голос. Оттого слово прозвучит доверительнее, почти интимно. Простая уловка, но Немысский смутился, зарделся. Хорош начальник контрразведывательного отделения, нечего сказать! Как такой, интересно, с симпатичными шпионками станет справляться? Но, наверное, справляется, иначе бы на службе не держали. Контрразведка — не гвардия, здесь не блещут, а работают.
— Человек предполагает, а начальство располагает, — дернув усом, ответил ротмистр и сделал приглашающий жест рукой. — Прошу вас.
К широкому, крытому зеленым сукном столу был перпендикулярно приставлен длинный (по семь стульев с каждой стороны) стол для совещаний, тоже крытый зеленым сукном, но более темных тонов. Усадив Веру на один из стульев, Немысский не стал садиться за свой стол, обошел его и сел напротив Веры, словно желая подчеркнуть, что разговор пойдет на равных началах. Внимательно посмотрел на Веру и сказал:
— Как вы уже, наверное, догадались, Вера Васильевна, у меня к вам есть дело, точнее говоря — просьба.
Вера улыбнулась и кивнула. Конечно же, догадалась. Если с утра пораньше жандармский поручик привозит конверт с запиской, в которой тебя приглашают на Малую Грузинскую, в контору контрразведки. Несложно догадаться, что это по делу. Если бы звалась не Верой, а Татьяной, то могла бы еще подумать, что Немысский хочет таким несколько оригинальным способом поздравить ее с именинами, ведь сегодня 12 января.
— Мы ищем ботаника.
Вера удивленно приподняла бровь. Ботаника? Зачем контрразведке ботаник? Цветочки выращивать? Увы, тут она помочь не сможет, поскольку в ботанике не разбирается.
— Ботаник — это агентурное прозвище глубоко законспирированного германского шпиона, на след которого мы пытаемся выйти уже несколько месяцев, — пояснил Немысский, заметив Верино удивление. — Не стану перечислять его «подвиги», чтобы не отнимать понапрасну время, скажу только, что вреда этот господин наносит много. Очень много. К шифровке, из которой мы узнали о его существовании, прилагалась посылка, коробка с сигарами. С германскими сигарами.
Последнюю фразу ротмистр произнес с особым значением.
— Я не разбираюсь в сигарах, — сказала Вера. — Это какая-то особо ценная контрабанда?
— Это знаменитое изобретение профессора фон Берлепша, удобное и надежное средство диверсий, — начал объяснять Немысский. — Стальные трубочки, размером чуть больше сигары, разделенные внутри надвое цинковой перегородкой. Каждое из отделений заполняется химическими составами, которые при соединении друг с другом вспыхивают, вызывая пожар. Один из составов едкий, он проедает цинковую перегородку. Все рассчитано с немецкой дотошностью, изменяя толщину перегородки можно управлять временем диверсии, есть соответствующая таблица. Сигара не просто вспыхивает, она буквально взрывается огнем, который летит во все стороны. Достаточно одной такой сигары, чтобы сжечь целый завод или большой корабль.
— Какой ужас! — прочувствованно сказала Вера, очень боявшаяся пожаров. — Пожар — это так страшно!
— В коробке было двенадцать таких сигар, — жестко сказал Немысский. — Двенадцать диверсий. На Рождество сгорело два цеха на заводе Гужона. Те самые, в которых производили особую сталь для нужд флота. Три дня назад был пожар на механическом заводе торгового дома «Шварцкопф и Грюн». Поневоле задумаешься — случайность или диверсия? И это сейчас, в мирное время. А что будет с началом войны, я и представить не могу.
— С началом войны?! — ахнула Вера. — Неужели будет война? Не пугайте, Георгий Аристархович! То у вас пожары, то война.
— Не пугаю, а делюсь умозаключениями. — Немысский слегка нахмурился. — Война, Вера Васильевна, будет. Непременно. Скоро. Если не в этом году, то в следующем наверняка. Уж больно агрессивно ведет себя Германия.