Она слабо пискнула, когда он подхватил ее на руки и занес в свой грузовик. Усадил рядом с водительским креслом, захлопнул дверцу и вцепился в руль. Абби подумала, что он вполне мог бы обойтись без этого варварского наскока. В ее висках стучала кровь, кожа горела от его прикосновений. «Жертва насилия» сидела с опущенным подбородком и прямой спиной, будто чопорная старая матрона.
Вряд ли Кэллан мог бы сказать с точностью, чего ему хочется больше – встряхнуть Абби за плечи или поцеловать ее. Наверное, его дурное настроение было замешено на двух желаниях сразу. Поэтому, чтобы не давать воли рукам, он вцепился в руль и весь недолгий путь до ее дома не сводил глаз с дороги. Грузовик встал на площадке возле жилища Абби. Хозяйка тут же выпрыгнула из кабины и прошествовала к входной двери. Кэллан подумал, что слово «прошествовала» слабо выражает очарование этой походки с покачиванием бедер, которой природа наделила женщину.
Он провожал взглядом свою «невесту» дольше, чем требовали приличия, потом со вздохом вылез из машины. Абби стояла в темноте у самого порога дома в ожидании, когда ее провожатый откроет входную дверь. Свою сумочку с ключами она оставила в таверне, а запасной ключ передала «жениху» в первую же ночь, которую они провели под одной крышей.
– Я хотела бы сегодня ночью остаться одна, – сказала она после того, как он отомкнул дверь.
– Замечательно. Но прежде мы поговорим.
Он мучительно хотел обнять ее поникшие плечи, но не посмел.
– Кофе хочешь? – спросила хозяйка дома тоном воспитанной школьницы и включила в гостиной свет. – Или, может быть, бренди? По-моему, у меня где-то есть бутылочка.
– Нет, черт возьми, я не хочу ни кофе, ни бренди. Я хочу знать, что за чертовщина там творилась.
– Вечеринка по случаю нашей помолвки.
– Ты знаешь, о чем я, Абби, – нахмурился «жених».
– Если ты имеешь в виду мой танцевальный номер, – холодно заметила она, – то в моей семье подобные выступления вошли в обычай. Мы оба невольные жертвы того, что произошло. Если бы я заранее знала о вечеринке, то предупредила бы тебя, но я ничего не знала. Кстати, по-моему, ты очень неплохо спел.
Он закатил глаза. Господи, дай ему силы не вспылить! Ну как еще разговаривать с этой женщиной?
– Присядь, Абби. – Он указал на диван.
Она села на краешек дивана, выпрямив спину и сложив руки на коленях, и с кротостью встретила его взгляд. Кэллан остался стоять в другом углу комнаты, опасаясь к ней приближаться.
– Прошу прощения, если по моей вине ты чувствовал себя неловко перед своими близкими и друзьями.
– Чувствовал неловко? – Он покачал головой и запустил ладонь в свои волосы. – Я подозреваю, что с этого часа все мужчины в Блумфилде завидуют мне черной завистью.
– Так тебе не было стыдно за меня? – Ее лицо стало пунцовым от смущения.
– Стыдно за тебя? – Он издал сухой смешок. – Ты меня удивляешь. Боже правый, Абби, ты была бесподобна. Все мужчины в зале не сводили с тебя глаз!
«В том числе и я, – мысленно добавил он. – Особенно я». Остальных мужчин, включая своих братьев, он тогда был готов разорвать на куски. Особенно этого Роберто. От одной мысли о том, как он прикасался к Абби и как она в конце номера обхватила его тело ногами, кровь закипала в Кэллане.
Расстроенная «невеста» уронила голову на ладони, словно не в силах вынести тяжесть его хвалебных слов. Он присел рядом на диван, сбитый с толку ее реакцией.
– Это огорчает тебя?
Она кивнула, не отрывая ладоней от лица.
– Не понимаю. Ты же была сногсшибательна.
– Я не желаю быть сногсшибательной. – Она наклонилась, сняла туфли и аккуратно поставила их на пол. – Совсем. И никогда не хотела. Ни в пять, ни в десять, ни в пятнадцать лет. И уж тем более сейчас.
В ее голосе звучали усталость и грусть, а в движениях ощущался какой-то надлом. Чтобы хоть как-то ее ободрить, Кэллан положил руку ей на талию и осторожно прижал девушку к своей груди.
– Чего ты хочешь, Абби?
– Того же, чего и всегда. Быть нормальной, как все.
Кэллан подумал, что быть «как все» ей не удастся. Никогда раньше он не встречал такой удивительной женщины. Но теперь ей нельзя этого говорить.
