Когда Джулия прощалась со своими спутниками, Гюстав извинился, что они больше не смогут ездить с ней верхом — им надо позаботиться о своих гостях, — но сказал, что надеется увидеться с ней на вечеринке, куда будет сопровождать своих друзей.
— Они, конечно, пустозвоны, но с ними весело, — добавил он.
Джулию эта разлука не огорчила — ведь она возвращалась к Арману. К ее удивлению, Кордэ с большим энтузиазмом отнеслись к подготовке предстоящей вечеринки, которую они называли «первым балом Джулии». Марта пекла, жарила и варила, но была не в духе: она не одобряла неожиданное открытие дверей усадьбы для тех, кого она именовала «иностранными отбросами из Мас-Ламон». Однако она решила сделать все на высшем уровне, чтобы им не к чему было придраться. Жиль Боссэ даже распорядился нанять группу местных танцоров для выступления, а Ги достал новейшие пластинки.
Арман держался в стороне от праздничных приготовлений — по-видимому, тоже не одобрял их, решила Джулия. Но накануне вечеринки, когда все обсуждали, как лучше переставить мебель, чтобы превратить гостиную в танцевальный салон, он предложил свою помощь.
— Отлично, нам нужны крепкие, мускулистые, сильные парни! — заявила Дениза, вне себя от радости.
Как только закончился ужин, все направились в гостиную, и, пока Арман двигал тяжелую мебель, а Дениза порхала вокруг него, Ги прокручивал пластинки.
— Все самое современное и популярное, — радостно сообщил он.
— Ужасная дрянь! — передернулся Арман.
— А что предпочитаешь ты, mon ami? «Венгерские танцы» Брамса или «Кармен»? Это не цыганский табор, знаешь ли.
Арман мрачно взглянул на него, но ничего не сказал в ответ на эту колкость. Быстро вмешалась Дениза:
— Возможно, гостям понравится, если мы разбавим все это народной музыкой. — Она заискивающе взглянула на Армана: — Ты не споешь для нас?
Джулия изумленно уставилась на него. Что это еще за новость?
— Он играет на мандолине, — просветила ее Дениза, — но только по очень особым случаям.
— К которым этот не относится, — решительно добавил Арман.
— О, Арман, — Дениза обидчиво надула губки, — пожалуйста, это же первый бал Джулии!
Он посмотрел на Джулию. В своей рабочей одежде и сапогах Арман совершенно не походил на участника вечеринки, и она даже засомневалась, появится ли он там вообще, хоть ненадолго.
— А вы, оказывается, скромник, — сказала она ему. — Я даже не предполагала, что у вас столько разных талантов.
— Этот — самый бесполезный, — весело улыбнулся он. — Но вы разве забыли, что я провансалец? Прованс всегда был домом трубадуров и галантных рыцарей, пока люди с севера не навели здесь порядок.
— Вы поете песни Прованса? — спросила Джулия с интересом. — Мне они нравятся.
— Вы любите не только поп-музыку, как называет ее Ги?
— Конечно нет. Мне хотелось бы послушать вас, Арман.
— Даже если ваши гости умрут от скуки?
— Откуда вы знаете, что они будут скучать? Возможно, им понравятся ваши песни.
— Сомневаюсь, но, чтобы доставить вам удовольствие, я, быть может, спою.
— Конечно, — недовольно вмешалась Дениза, — он сделает все, чтобы угодить Джулии, и ничего, чтобы доставить удовольствие мне.
— Всегда к вашим услугам, мадемуазель Дениза, — холодно возразил Арман, — но вы редко взываете ко мне.
Француженка взглянула на него полными слез глазами.
— Потому что ты отказываешься дать мне то, чего я хочу, — прошептала она, задыхаясь.
Джулия подошла к Ги, занятому пластинками. Она была немного смущена вульгарным поведением Денизы. Немного погодя, когда все громоздкие предметы были удалены из гостиной, она увидела, что Арман и Дениза уходят вместе, причем француженка висит у него на руке. Ги хихикнул.
— Держу пари, она отправилась получать то, о чем просила, — шепнул он.
Джулия поежилась. Собирался ли Арман воспользоваться случаем, как однажды с ней? Она ругала себя за то, что просила его спеть, проявив интерес к его неожиданному таланту, вместо того чтобы отнестись к нему с презрением, чего он и заслуживал.
На вечеринку она надела маленькие золотистые туфельки и зеленое шелковое платье. Оно было длинным, облегающим и оставляло открытыми руки и плечи. Расчесав до блеска волосы, Джулия отправилась показаться деду. Он раскладывал один из тех бесконечных пасьянсов, за которыми коротал свои одинокие часы. «Пасьянс требует терпения и мастерства, спасает меня от скуки, и его можно бросить в любой момент, если я устану. Эта игра расслабляет», — объяснил он ей однажды свою склонность. Когда Джулия вошла в комнату, старик оторвал взгляд от раскинутых карт, и его темные глаза расширились.
