— Цветы — это красиво. — Амбер не сомневалась, что ей бы понравилось гулять по лугам, покрытым разноцветным ковром из цветов. — Что еще?
— Она занимается конкуром. И у нее скакуны ганноверской породы.
— Здорово! И как? Получается?
— Мы все надеемся, что Стефани поедет на следующую Олимпиаду в составе национальной сборной.
— Могу поспорить, она обожает лошадей…
Амбер попыталась представить, что чувствует человек, у которого есть страсть в жизни. Хорошо иметь увлечение, особенно если у тебя получается то, чем ты занимаешься.
Ройс кивнул.
— Она занимается конным спортом с пяти лет.
— Хотела бы и я увлекаться чем-нибудь, — вздохнула Амбер и потянулась за новым орехом.
Он отреагировал не сразу, будто сначала тщательно обдумывал то, что она сказала.
— У всех есть какая-нибудь страсть в жизни. Осмелившись, Амбер подняла голову и встретилась с ним взглядом.
— А что ты любишь?
— Лететь со скоростью звука ясной ночью. Или над пустыней в Неваде.
— Часто получается?
— Не так часто, как бы хотелось.
Амбер не сдержала улыбки.
— Умело справляешься с самолетами?
Взгляд его спустился к открытому декольте ее платья, а в голосе вдруг появилась хрипотца.
— Я умелый во многих вещах.
— Но вести себя в рамках приличий не всегда умеешь. — Амбер предостерегающе погрозила ему пальцем.
Однако когда Ройс улыбнулся, довольный собой, она снова почувствовала сладкое и в то же время опасное томление в груди.
— Теперь твоя очередь, — сказал Ройс и, заметив непонимание у нее на лице, объяснил: — Что ты любишь?
Конечно, надо было ожидать, что он задаст ей этот вопрос. Чтобы выгадать время и подумать, Амбер сделала небольшой глоток коктейля, прежде чем отвечать.
— Модные туфли, — объявила она, ставя бокал обратно.
К ее удивлению, Ройс нагнулся и заглянул под стол:
— Лгунишка.
— С чего ты взял?
Амбер вытянула ноги, чтобы показать свои черные босоножки на шпильках.
— Я встречался с женщинами, которые были помешаны на дизайнерских туфлях.
— А я не говорила, что я на них помешана.
— У тебя они простые, без претензий, — сказал Ройс и до того, как она поняла, что он задумал, положил одну из ее ног к себе на колени. — А вот здесь на ремешке потертость. Ты их надевала уже много раз.
Его большой палец, когда Ройс показывал на место потертости, как будто случайно слегка дотронулся лодыжки Амбер.
— Я не говорила, что схожу с ума из-за новой обуви, — повторила она, стараясь не обращать внимания на теплоту, исходящую от его руки, и легкие, нежные прикосновения. Пульс у нее участился, и Амбер с трудом подавила желание убрать ногу, но решила, что этим только выдаст себя.
— Подумай еще, — предложил Ройс.
— Торт на день рождения. — В этот раз она была более откровенной. — Трехслойный, с кремом и с сахарной глазурью. И обязательно украшенный светло-розовыми бутонами роз.
Он рассмеялся и в следующий момент опустил ее ногу на пол.
«Слава богу!» — промелькнуло у нее в голове.
— Сколько тебе лет? — спросил Ройс, взяв целую горсть орехов.
— Двадцать два. А тебе?
— Тридцать три.
— Ты шутишь?
— Нет. А что?
Амбер пожала плечами и замялась, но потом решилась признаться в том, о чем подумала:
— Харгроуву тоже тридцать три, но он кажется гораздо старше тебя.
— Тут все просто: я летчик, поэтому я дерзкий, отчаянный и беззаботный, а он — политик, уравновешенный, осторожный и педантичный. Нас сравнивать нет никакого смысла.
— Но ты же его ни разу не встречал!
Однако, несмотря на это, характеристики оказались пугающе точными.
— Почему ты прячешься? — вдруг спросил Ройс, и выражение его лица сделалось серьезным.
— Что?
— Там, у барной стойки, ты сказала, что прячешься тут. От кого?
Хороший вопрос… Амбер глубоко вздохнула и закрыла на мгновение глаза. Она пряталась в вестибюле, чтобы не видеть сияющую от счастья невесту, довольных гостей и забыть об ощущении того, что эти молодожены наслаждаются каждым моментом. Однако что-то в этом объяснении все равно было неверным. Зависти к Мелиссе у нее не было.
На самом деле она пыталась убежать от себя самой и того, во что превратилась ее жизнь. Амбер снова закрыла глаза, испугавшись нахлынувших мыслей. Она жила ради мужчины, которого не любила.
