— Нет. Подарили.
— О-о! — Джоджо многозначительно выгнула брови. — Мужчина или женщина?
— Так уж получилось, что мужчина. — Крессида скинула на сковородку нарезанный лук и включила огонь до максимума.
— Тетя Кресс! Он твой новый приятель?
— Я изготовила открытку для его матери. Он пришел поблагодарить меня, вот и все.
— Но он же принес тебе цветы. Причем правильные, из магазина, — отметила девочка. — А ведь он не обязан был делать это, правда? Разве это не означает, что он хотел бы стать твоим приятелем?
Пора было сменить тему. Энергично помешивая лук, Крессида сказала:
— Мне это даже в голову не пришло. Кстати, ты поможешь мне с грибами?
— Вот это я называю «сменить тему».
— Ладно. Нет, у него нет желания стать моим приятелем. К тому же он живет за двести миль отсюда. А от грибов нам все равно никуда не деться, их нужно порезать.
— Но…
— Знаешь, я так приятно провела день, — сказала Крессида. — Я вспоминала, как впервые взяла тебя к себе. Тебе тогда было десять месяцев, и ты еще не умела говорить.
— Десять месяцев. — На этот раз ей удалось отвлечь Джоджо от щекотливой темы. Девочке нравилось слушать рассказы о том, какой она была в младенчестве. — А ходить умела?
— Нет, зато была олимпийской чемпионкой по ползанию. Носилась на четвереньках, как маленький паровозик. Ты начала ходить только в одиннадцать.
После того успешного дня Саша поняла, что перед ней слабый противник. Менее чем через две недели она снова попросила Крессиду посидеть с Джоджо, и та с радостью согласилась. Еще через неделю Роберта с Сашей пригласили на свадьбу в Беркшир, и Крессида и Джоджо провели вместе замечательный день, который закончился тем, что девочка сделала первые шаги по гостиной и победно завершила свой путь в объятиях Крессиды. В тот вечер, когда Саша и Роберт приехали за дочерью, Крессида рассказала им об успехах Джоджо. Саша, самодовольно улыбаясь, заявила: «В этом нет ничего удивительного. Она очень развита для своего возраста».
Астрид так и не вернулась. Ее сменила череда абсолютно непригодных приходящих нянь и еще более непригодных нянь с проживанием. Если бы Саша попросила Крессиду уволиться со своей секретарской должности и постоянно сидеть с Джоджо, Крессида сделала бы это не задумываясь. Но Саша так и не попросила. Вероятно, это казалось ей нелепостью. Или, возможно, это было как-то связано с тем, что однажды Джоджо назвала Крессиду мамой. Как бы то ни было, Крессида продолжала сидеть с девочкой, когда бы ее ни попросили, и выручать Роберта и Сашу в экстренных ситуациях. И такое положение вещей делало счастливыми всех.
— А какой был мой самый плохой поступок, когда я была аленькой? — Джоджо наконец-то принялась за грибы.
— Я бы не назвала его плохим. Просто он поставил меня в неловкое положение. Это когда ты сняла свой подгузник в супермаркете и оставила его в проходе бакалейного отдела. — Помолчав, Крессида добавила: — А подгузник был отнюдь не чистым.
— Ого! — Джоджо покачала головой и рассмеялась. — Ну а какой самый хороший?
Крессида огорченно опустила уголки рта.
— Что-то не припомню.
— Неправда! Рассказывай!
— Солнышко мое! Твой самый хороший поступок? — Оторвавшись от шипящего на сковородке лука, Крессида обняла Джоджо. — Трудно ответить. Их было так много.
В тот момент, когда Тайлер притормозил возле «Домика волынщика», на лобовое стекло его арендованной машины шлепнулось нечто грязно-белое, и большая птица с криком, которым, вероятно, выражалась радость по поводу меткого попадания, взвилась над домами, стоявшими на противоположной стороне улицы. Шлепок был огромным и, по закону подлости, располагался в той части стекла, куда не доставали «дворники».
Неужели это плохое предзнаменование?
В дверях показалась Лотти. Она вся разрумянилась и запыхалась.
— Ой, привет!
— Я вас от чего-то оторвал, да? — На лице Тайлера появилась полуулыбка. Увидев, что она одета в белую майку без рукавов и джинсы, он решил, что какие-либо непристойности тут маловероятны. — Если я не вовремя…
Лотти открыла дверь пошире, чтобы он мог разглядеть позади нее пылесос.
— Даже хорошо, что оторвали. За полтора месяца я здорово запустила домашние дела и как раз пыталась за полчаса наверстать упущенное. На телевизоре такой слой пыли, что дети уже пишут свои имена. — Утерев пот со лба, она сказала: — Ах, извините, проходите в дом. Не споткнитесь о провод. Вы по работе?
