– А то неудобно – сижу на поминках и ничего не знаю, – сказал Алексей.
– Да что рассказывать, – горько и пьяно усмехнулся Витаутас. – Убили старушку, убили маму. И я даже знаю кто.
– Как убили? – удивился Алексей. – Я на кладбище слышал, что мама твоя умерла.
– Ну, не убили, так доконали, – продолжал настаивать Витаутас. – Сердце слабое, прикрикни на нее погромче, она и готова! Я знаю, кто это сделал. Ее бывший дружок. Старый гад, которого она в руках держала... Лесник Розенберг! При немцах на этом месте его дом стоял. Но сгорел. И, когда мы с матерью вернулись из эвакуации, из этого самого, из Урен... Из Уренбурга, вот откуда!
– Оренбурга, – поправил Алексей.
– Не перебивай! – вдруг закричал Витаутас. – Я сам перебью... Слушай! Когда мы сюда приехали, на родину отца... Отца я не знал, ни разу не видел... Командир орудия... Гвардейская дивизия. Убили под Кенигсбергом, теперь это... теперь это Калининград. Ну... о чем я говорил?
– О том, как вы приехали.
– Приехали, нам дали этот участок, одни развалины, как вдове строиться? А мне было пять лет тогда... Ну, он и помог.
– Кто?
– Да он же, Розенберг. Тебе говорят, что он тут жил, потом в лес на свой новый участок переехал... Помог построиться, машину достал, рабочих привез. Часть казна заплатила, пособие нам дали, а часть – мать за свои кровные, за пенсию... А кушать что? Картошку посадила, козу купила. Начали жить, сперва плохо, потом, когда курортники появились, хорошо стали жить. Розенберг с матерью одних лет был, он к ней подъезжал, а она ему от ворот поворот...
– Знаешь что, – предложил Алексей, – давай возьмем бутылку да выйдем на свежий воздух.
– В теплицу пойдем, – обрадованно заорал Витаутас, – под свежий огурчик выпьем. – Он схватил со стола начатую бутылку водки и, круто повернувшись, так, что едва не упал, пошел к двери.
В теплице Витаутаса окончательно развезло. Из его сбивчивой, пьяной речи Алексей понял, что, когда сыну было уже тринадцать лет, мать надумала расширить свой земельный участок. Она опять обратилась к Розенбергу. Тот приехал, помог. Даже сетку для ограды привез.
– А п-потом я начал копать землю и нашел ж-железный ящик... нет, не ящик, а коробку нет, не кор-робку, а... ну, в общем, вот такой длины и такой толщины. – Он показал ширину сантиметров в семьдесят и высоту сантиметров тридцать.
– Такой плоский! – удивился Алексей. – Разве такие бывают?
– Быв-вают, не перебивай!
Выяснилось, что ящик по всей длине был запаян металлической лентой. Мать, увидев, испугалась, крикнула: «Брось, может, это мина!» Но мальчишка плоскогубцами отодрал ленту, – ящик, похожий на патронный, раскрыли. В нем оказались бумаги. Пролежав в земле несколько лет, они не только не отсырели, но даже чернила не выцвели.
– Чернила? – снова как бы удивился Алексей.
– Ну да. Пот-тому, что п-подпись была там. Через день мамаша показала один лист Розенбергу. Он понимал по-немецки и сказал, что бумаги секретные. Поинтересовался, н-нет ли еще каких бумаг, но мать сказала: «Нет!» Она у меня была хитрющая!
– Ну, а потом?
– Потом суп с котом. – Пьяно усмехнувшись, Витаутас опустил голову на грудь.
Он спал.
22
Майор Савин, задумавшись, сидел в кабинете за столом. Происходящие события не поддавались логическому анализу. Если у бородача есть хозяин и этот хозяин – второй аквалангист, то на кой леший аквалангист нужен вообще? Чтобы принять от бородача какие-то документы? Но, судя по докладу лейтенанта Лактионова, полученному после разговора с Витаутасом, сыном вдовы, эти документы скорей всего взял Розенберг, который давно знал об их существовании и давно ими интересовался. Если же Розенберг должен передать документы бородачу, а уже тот – хозяину, то почему Розенберг и бородач до сих пор не встретились? А это было известно точно. И еще. Сам бородач живет у мамы, причем не у липовой, а у самой настоящей, у себя дома. Это тоже было проверено. Да, сложность следствия достигла того уровня, когда собственного чутья и собственного опыта Савину оказалось недостаточно, теперь необходимы были не только эрудиция и отличное знание своей специальности, но и другая масштабность мышления. Умение в горе фактов пробить тоннель именно в том месте, которое выведет точно на цель. И этим умением, масштабностью мышления обладал всегда спокойный, чуточку ироничный полковник Сторожев.
