Когда они достигли основания последнего пролета, они столкнулись с резными двойными дверями, которые привели к конференц-залу сообщества Витали.
Дизайн выдержан в том же стиле, поскольку она остановила взгляд на перилах: бегущие животные, искривленные змеи, с разными мистическими символами.
В центре каждой двери была большая стилизованная буква «V».
Двери были закрыты на цепь, они так их и оставили.
Стефан, рукой свободной от руки Елены, отдернул цепи с характерным ударом и постукиванием.
Мередит открыла дверь шире.
Их встретил мутный и медный запах крови. Комната просто таки воняла смертью.
Мэтт поставил свой фонарь, в то время как Мередит искала выключатель.
Наконец, комната перед ними была освещена: алтарь, ранее стоявший у стены, теперь лежал на полу, а осколки чаши из-под крови валялись в паре метров от него.
Погашенные факелы, длинные линии сального черного дыма на стенах.
Тела вампиров безвольно лежали в лужах липкой, наполовину засохшей крови из ран на их шеях, разорваных клыками Деймона или Стефана, или ран на теле, оставленных посохом Мередит. Елена с тревогой поглядывала на побледневшего Мэтта.
Он не был здесь во время битвы, не видел бойню.
Но он знал всех этих людей, эту комнату, которую они украшали к торжеству.
Глаза бегали по комнате, Метт нервно сглотнул.
Через какое-то мгновение он нахмурился и сказал своим тонким голосом:
— А где Итан? — произнес он.
Взгляд Елены замер на области перед алтарем, где Итан, лидер вампиров Витале, держал нож у ее горла.
Место, где Мередит убил его ее копьем. Мередит сделал мягкий звук удивления.
Пол потемнел от крови Итана, но его тела нигде не было.
Теплая кровь, сладкая от желания, наполнила рот Деймона и воспалила его чувства.
Он гладил мягкие золотистые волосы девушки одной рукой, прижимая рот к ее кремовой шее.
Он чувствовал пульсацию крови и четкое сердцебиение под ее кожей.
Он впитывал в себя ее сущность огромными, утоляющими жажду глотками.
И почему он перестал делать это?
Конечно, он знал почему: Елена. Постоянно за последний год — Елена.
Конечно, он до сих пор временами использовал свою Силу, чтобы уговаривать жертв.
Но он делал это с некомфортным осознанием того, что Елена это не одобрит. Его здерживал образ ее голубых глаз — серьезных и знающих, оценивающих его, определяющих его желание.
Он не достаточно хорошо, особенно в сравнении с его младшим братом-белкоедом.
И когда казалось, что у Стефана и Елены все кончено, что, вероятно, именно Стефан в конце концов потерял свою золотую принцессу,
Деймон прекратил пить свежую кровь.
Вместо этого, он пил холодную и пресную на вкус кровь доноров из больницы.
Он даже пытался принять отвратительную животную кровь, на которой жил его брат.
Желудок Деймона скрутило от этого воспоминания, и он сделал глубокий, освежающий глоток восхитительной крови девушки.
Вот что значит быть вампиром: тебе приходится забирать жизнь, человеческую жизнь, чтобы продолжать собственное сверхъестественное существование.
Все иное — мертвая кровь в пакетах для хранения или кровь животных — сохраняет лишь тень тебя самого, твоя Сила убывает.
Деймон не забудет об этом снова.
Он потерял свою истинную сущность, но сейчас нашел её.
Девушка зашевелилась в его руках, издав тихий вопросительный возглас, и он направил к ней успокаивающую волну Силы, вновь делая ее податливой и пассивной.
Как же её имя? Тонни? Табби? Талли?
Так или иначе, он не собирался причинять ей боль. Не постоянно.
Он не причинял вреда никому, кем питался — разве что немного, никогда, пока он был в трезвом уме — уже долгое время.
Нет, девушка покинет этот лес и вернется обратно в свое общежитие не более чем с незначительным приступом головокружения и смутным воспоминанием о том, что она провела вечер, разговаривая с очаровательным мужчиной, чье лицо она даже не может толком описать.
С ней всё будет хорошо.
Что, если он выбрал эту девушку только из-за того, что длинные золотые волосы, голубые глаза и кремовая кожа напомнили ему Елену?
Это не касалось никого, кроме Дэймона.
Наконец, он отпустил её, мягко поддерживая, когда она пошатнулась.
