Охотники на людей: как мы поймали Пабло Эскобара - страница 16

здорово вправила мне мозги. Сейчас я понимаю, что нельзя так обращаться с женщиной, но я рос среди ковбоев Южного Техаса, которые считали себя настоящими мачо и не задумывались о таких вещах.

Конечно, бабушка не могла уберечь меня от всех проблем в личной жизни. А если бы ей это удалось, я бы никогда не оказался в УБН.

На самом деле я пошел в УБН из-за женщины. В 1982 году, когда я жил в Ларедо и моя девушка сказала, что беременна, я собирался поступить правильно и жениться на ней. Но за день до свадьбы она позвонила и сказала, что у нее начались месячные. Я собрал вещи и сбежал из города!

На рассвете я запрыгнул в свой «шевроле» и сорвался с места как беглый преступник. Я так боялся реакции братьев невесты, что позвонил ей, только когда от города меня отделяло не меньше четырех часов езды.

– Ты что, меня бросаешь? – удивилась она.

– Уже бросил, – поправил я.

Она мной манипулировала! Даже водила меня в клинику, где медсестра подтвердила, что она беременна.

С тех пор как я бросил невесту практически у алтаря, в Ларедо, где у ее семьи были большие связи, я стал персоной нон грата. Друг моей бывшей невесты, который занимал руководящий пост в Колледже Ларедо, где я по-прежнему преподавал уголовное право, настоятельно рекомендовал мне уволиться и уехать из города, потому что я больше не мог считаться образцовым примером для своих студентов и местного сообщества.

Я принял это к сведению и стал искать, куда податься.

Через несколько месяцев я подал заявление в УБН.

К началу нового десятилетия я понял, что сыт по горло службой в полиции провинциального городка и с трудом обеспечиваю двух маленьких сыновей, пока мой брак трещит по швам.

В ноябре 1981 года, всего через несколько месяцев после рождения второго сына, Зака, и неизбежного развода, я стал специальным агентом в Западной Норфолкской железнодорожной компании и перебрался в Норфолк – более пяти часов езды от родного дома в Принстоне.

На новой работе я получал в два раза больше, чем на должности полицейского в Блуфилде. И это было единственное, что меня держало в железнодорожной компании, потому что уже через несколько месяцев я взвыл от тоски.

Сколько себя помню, я мечтал о настоящей полицейской службе, о внедрении в банды, поимке наркодилеров и других преступников. Теперь же я чувствовал себя бутафорским охранником, сидящим на пропускном пункте порта, через который идут многомиллионные угольные поставки. Я ценил свою службу, но она меня совершенно не вдохновляла.

Дополнительно мою жизнь омрачал тот факт, что в Блуфилде осталась женщина моей мечты – медсестра, которая любила мотоциклы и маслкары[17] и с которой я теперь физически не успевал видеться.

Я встретил Конни прямо перед тем, как устроиться на службу в Норфолке. Нас познакомил общий друг. Во время одной из последних моих ночных смен в Департаменте полиции Блуфилда Конни прибыла на вокзал вместе с группой других женщин. Я был на перекличке в пункте полиции, когда дежурный бросил лейтенанту: «Мёрфи, на погрузке ждет целый вагон красоток».

Не помню остальные подколки, которыми проводили меня сослуживцы, но в зоне погрузки я понял, чему они завидовали. Я поймал свое отражение в стеклянной двери и к голубому «Шевроле Эс-Эс» подошел с самым мужественным видом, на который был способен. За рулем сидела невероятно красивая женщина. Это была Конни, дипломированная медсестра с чудесным загаром и длинными волосами. Как и я, она недавно развелась и работала в ночную смену – в травмпункте отделения скорой помощи в больнице городка Миртл-Бич. Свободное время Конни проводила на пляже, где и загорела как шоколадка.

Мы начали встречаться, и я узнал, что она отлично разбирается в автомобилях и мотоциклах. То, что у нее тоже был мотоцикл, делало ее более привлекательной в моих глазах. Я любил приключения и острые ощущения, так что просто не мог не влюбиться в женщину на мотоцикле.

Интересом к машинам и мотоциклам Конни заразилась от двух старших братьев и отца-механика. Конни всегда водила чудесные спортивные автомобили, такие как «Шевроле Эс-Эс» и «Шевроле Айрок», которые, пожалуй, можно отнести к маслкарам. И умела обращаться с гаечным ключом, что вдохновляло и притягивало! Как-то я вернулся домой, а она устанавливала в изящный «Камаро Зет-28» новые колонки. А ведь для этого нужно было снять приборную панель – сам бы я на такое никогда не решился!