— Намек понятен, — рассмеялась Ри, не давая Т'мору промолвить больше ни слова.
Утром Т'мор с превеликими трудами покинул комнату Риллы и, пробравшись в свои апартаменты, принялся собираться в дорогу. Сегодня он уезжает из Столицы и следующие три декады проведет в одном из поместий клана Рауд, упражняясь в верховой езде. А затем, встретив миссию хоргов, отправится в их обществе за пределы Шаэра.
Небольшая сумка уже была собрана, и ему оставалось лишь закрепить на положенных местах свой арсенал, когда дверь в спальню едва не слетела с петель от мощного удара, и на пороге выросла домесса Нирра, в полном боевом облачении. Тяжелый арбалет в ее руках был нацелен точно в лоб человека. Т'мор тихо хрюкнул. К такому повороту он был не готов.
— Домесса?
— Сслушшай внимательно, ургов выкидышш! — прошипела разъяренная рисса. И куда только девалась ее жизнерадостность? — Сейчасс, ты подхватываешшь свою тощщую задницу и несешь ее в наши покои. И добиваешься прощения от моей дочери. Или…
— Мама! — из-за спины Нирры вынырнула Рилла и, прошмыгнув мимо нее, подскочила к Т'мору. — Он меня не обижал!
— Тогда ты, наверное, рыдала все утро от счастья? — язвительно осведомилась домесса.
— Ну… мне было плохо… — пробормотала девушка, отводя взгляд. Т'мор, не обращая больше никакого внимания на арбалет, развернул девушку лицом к себе.
— Эй, милая! Мы же договаривались насчет грусти и слез, нет? — тихо спросил Т'мор, утопая в синеве глаз Риллы.
Девушка судорожно вздохнула и, ухватив парня за шею, решительно его поцеловала. Арбалет выстрелил куда-то в потолок.
— О! Я вижу, Т'мор решил поддержать репутацию Раудов, как записных сердцеедов. Какая милая домашняя сцена, — ехидно усмехнулся Гор, вваливаясь в комнату.
Успевшая немного отойти от шока домесса Нирра бросила на пол тяжелый армейский арбалет и, витиевато выругавшись, расхохоталась.
— Что, представила, как это выглядело со стороны? — поинтересовался Гор.
— Ага. Именно такую сцену устроил мой батюшка, застав в моей комнате тогда еще будущего мужа, — сквозь смех проговорила Нирра.
— Однако, тенденция, — хохотнул Гор.
— Но-но… — фыркнула Нирра. — Моей дочери, пока рановато думать о таких вещах.
— А то, что Т'мор — человек, здесь ни при чем?
— Если ты не в курсе, моя мать тоже людского роду-племени, — холодно отчеканила домесса и, внезапно улыбнувшись, договорила: — Тенденция, однако.
Гор хмыкнул и повернулся к застывшей в объятиях парочке:
— Не хочется вас отвлекать, ребята, но солнце всходит, а Руф не будет ждать вечно.
— Так вот из-за чего был потоп! Но, Рилла, девочка, он же недолго пробудет в поместье.
— В поместье, нет. Но оттуда Т'мор в компании хоргов отправится в путешествие к Крыше Мира, — объяснил домессе Гор.
Наконец сборы были окончены, объяснения остались позади, и Т'мор вышел за ворота Шаэр-и-Нилл. Провожающих не было. Дурная примета.
У манежа Т'мора уже поджидал Руф, держа в поводу двух хауков. Уже знакомого Хола и темно-серого скакуна без единого светлого пятнышка. Под насмешливым взглядом тренера Т'мор кое-как взобрался в седло и с завистью уставился на Руфа, взлетевшего на Хола с удивительной для его коренастой фигуры грацией. Повод хаука Т'мора Руф намотал на луку собственного седла, и их мини-караван медленно тронулся в путь. Спустя час наездники выехали через Южные ворота Столицы, и мимо них поплыли унылые зимние пейзажи. Поля сменяли рощи, тем на смену приходили купы садовых деревьев, окружавших небольшие фермы и городки. Руф молчал, Т'мор тоже не знал, о чем говорить. Так они и двигались в тишине, лишь стук копыт хауков, да редкий вороний грай нарушали это безмолвие.
К вечеру всадники въехали в небольшую деревню, застроенную аккуратными каменными домиками, крытыми красной черепицей и окруженными спящими садами. Хауки остановились на обширной, вымощенной брусчаткой площадке постоялого двора, перед входом в большой двухэтажный дом с украшенными затейливой резьбой фронтоном и наличниками. Вообще местная архитектура ничуть не походила на столичную, как отметил про себя Т'мор, но от размышлений на эту тему его отвлек вынырнувший откуда-то мальчишка-рисс, тут же схватившийся за повод хаука. Т'мор кое-как покинул седло и, бросив юному конюху серебряную полумарку, направился следом за также успевшим спешиться Руфом. Но стоило Т'мору сделать шаг, парень понял, что сможет двигаться только так, словно зажал коленями пятиведерный бочонок. Обернувшийся на его стон Руф заметил мучения человека и ободряюще усмехнулся:
