— А мне кажется, что ты слишком много болтаешь. Разве ты не должен отдыхать? Или что там обычно де лают люди после операции? — Ее голос, как всегда, завораживал и лишал возможности здраво мыслить, и я позволил себе погрузиться в его волшебную музыку.
Боже, до этой минуту я даже не подозревал, как сильно мне не хватало звуков ее голоса. Наверное, надо было что-то ответить, но я, кажется, прослушал вопрос.
Когда ко мне вернулся слух, а вместе с ним и зрение, я заметил, что ее внешность все же немного изменилась. Эта перемена взволновала меня. Не получила ли она вчера какую-то травму? Я с тревогой всматривался в ее черты. Ее кожа стала еще бледней, а под глазами залегли темные круги. Да и сами глаза, кажется, немного утратили свой неземной блеск, хотя цвет все так же потрясал. Несмотря на эти перемены, а может, благодаря им, она казалась еще более тонкой и беззащитной, а, главное, притягательной для меня Как она могла вчера справиться с оборотнем? Мыслимо ли это?
Амаранта сидела у меня в ногах, слегка склонив голову к правому плечу, ее внимательные глаза следили за каждым моим движением.
— Он не ранил тебя?
Одна из ее тонких бровей приподнялась вверх. Она и правда не сразу поняла, о чем я говорю. Но потом она неожиданно рассмеялась, и я чуть не умер. Если ее голос был прекрасен, то смех я мог бы назвать божественным. Он искрился и будто переливался всеми цветами радуги; не думаю, что есть такие слова, которыми это можно было бы описать. Невозможно было оставаться равнодушным, слушая эту симфонию, и я рассмеялся вместе с ней. Когда она смолкла, мое сердце вновь начало биться.
— Неужели ты серьезно думаешь, что он мог бы мне навредить? Мне казалось, твой брат достаточно красочно описал тебе сцену нашего сражения с псом.
Слово «пес» она произнесла с презрением. Еще бы, ведь вампиры брезговали оборотнями и предпочитали с ними не связываться. Именно поэтому мы с трудом поверили в возможность сговора между волками и вампиром.
— Ты подслушивала? — наконец, до меня дошло, что означают ее слова.
Как еще она могла узнать, о чем мы недавно говорили с Димой?
— Вот еще, — она фыркнула, — просто у меня отличный слух. Я и сейчас при желании могу слышать о чем говорят в гостиной. Хочешь узнать? — Она игриво прищурила глаза, и я невольно улыбнулся.
— Не очень-то, — я пожал плечами.
За разговором с ней я совсем забыл о своей ране, тогда как рана прекрасно обо мне помнила.
Неловкое движение тут же отозвалось прострелом во всей левой части тела, и мое лицо скривилось от боли. Амаранта немедленно подалась ко мне, но внезапно остановилась и замерла. Я не понял, что послужило этому причиной, и скосил глаза туда, куда она так пристально смотрела. На моей повязке выступила кровь. Эмми судорожно вздохнула и резко отодвинулась назад. Когда я снова перевел на нее взгляд, она опять улыбалась, как ни в чем не бывало. Казалось, красное пятно на моих бинтах вообще ее не интересует. И все же я не мог не заметить, как старательно она отводила от него глаза. Но я по-прежнему чувствовал себя в безопасности, как бы странно это ни звучало.
— Как ты смогла так быстро оказаться рядом? Ты что, следила за мной? Ты вообще уезжала из области, как я просил? — засыпал я ее вопросами, отчасти, чтобы отвлечь, отчасти потому, что мне было действительно интересно узнать ответы.
— Не все сразу, — она подняла обе руки, как если бы защищалась. — Ты устал, я вижу. Да и на дворе уже стемнело, — она кивнула в сторону окна.
Оказывается, те солнечные лучи, которые мешали ей войти в комнату, были лишь прощальным выступлением на бис перед закатом. А я-то думал, что день только начался. Я почувствовал тоску. Сейчас она уйдет, а я совсем не хочу ее отпускать.
— Тебе надо идти? — тихо спросил я, хотя прекрасно знал ответ.
Какое-то время она не отвечала, задумчиво глядя мимо меня, как если бы взвешивала все «за» и «против» какого-то решения.
— Пожалуй, если ты позволишь мне воспользоваться твоей кроватью, я смогу остаться, — Амаранта посмотрела на меня, и я только сейчас заметил, какой уставшей она выглядит. — Я бы не отказалась от пары часов сна.
