— Так точно, сэр! — Дима изобразил из себя бравого солдата, лихо козырнув.
— К непокрытой голове руку не прикладывают, — отец дал ему легкий подзатыльник, и Димка тут же надулся, хотя я мог видеть, что его глаза все еще озорно блестят.
— Пойду, скажу всем, что ты пришел в себя. Вот обрадуются, — он потер руки.
Дима любил приносить хорошие вести, это было в его натуре.
— Иди уж, — отец махнул рукой, и брат мгновение скрылся в коридоре. — Ну, как дела, сынок? — Он подошел ближе к моей кровати.
— О чем вы говорили с Амарантой, папа? — спросил я.
— Ты только что чудом выжил, и это — единственное, что тебя интересует? — Он казался недовольным, но мне было все равно. Отец внимательно оглядел меня и покачал головой, видимо, поняв, что спорить бесполезно. — Боюсь, я не имею права тебе это рассказывать, — он поднял руку, останавливая мой протест. — Я обещал. Я могу сказать лишь одно — я абсолютно уверен, что она не причинит никому из нас вреда. Если бы я усомнился в этом хоть на секунду, я бы никогда не позволил ей перешагнуть порог этого дома.
— Неужели кто-то в этом сомневается? — Я был удивлен.
Отец не стал бы подвергать других опасности в угоду своим капризам.
— Глеб поначалу думал, что я веду себя так из благодарности за спасение твоей жизни. Но я сумел разуверить его в этом, — он улыбнулся, вспоминая тот разговор, а я подумал о словах Димы насчет реакции Глеба. Да уж, надо думать, убедить его было не легче, чем выдержать битву со стаей оборотней.
— Дима сказал, она сейчас в гостиной, — произнес я полувопросительно. Отец кивнул; хотя я уже начал чувствовать усталость, но ждать больше не мог. — Ты можешь позвать ее сюда?
Отец нахмурился и явно собирался мне отказать, но неожиданно в дверь кто-то легонько постучал. Мое сердце замерло. Не знаю, как я почувствовал, что это пришла она, но я был абсолютно в этом уверен. Папа тоже сразу догадался об этом по выражению моего лица; возможно, раньше он думал, что ему удастся отложить эту встречу, но теперь он понял всю несостоятельность своей идеи.
Пока мы с отцом переглядывались дверь тихо приоткрылась, и на пороге показалась Амаранта.
Было удивительно, как я мог забыть, что она так прекрасна.
Наверное, память человека не может вместить в себя образ подобного совершенства. От восхищения у меня перехватило дыхание, и я не мог произнести ни слова. Казалось, я видел ее впервые. Я жадно всматривался в ее черты, пытаясь запечатлеть в сознании этот неземной образ.
Ее волосы были уложены в ту же прическу как и в прошлый раз, я не мог разобрать замысловатого плетения. На ней снова было короткое белое платье, не скрывавшее длинных стройных ног. И, конечно, она была босиком. Я не мог не улыбнуться этой ее маленькой прихоти.
Амаранта неуверенно улыбнулась в ответ, но осталась стоять на месте. Я почувствовал нетерпение. Почему она не проходит? Я знал, что все россказни о том, что вампиры не могут войти без приглашения просто выдумки. Возможно, их создали сами вампиры, чтобы люди, заходя в свой дом, расслаблялись и становились легкой добычей. Но отчего тогда она медлит? Я нервно заерзал на кровати.
Отец тоже был в недоумении. Но так как его мозг не был парализован восхищением, он гораздо раньше, чем я, понял истинную причину задержки. Он подошел к окну и задернул шторы. Я почувствовал себя идиотом. Ну конечно, все дело было в солнечном свете, который, проникая через окно, заливал всю комнату. Я мысленно поблагодарил Глеба за его любовь к плотным шторам, они полностью скрыли спальню от лучей солнца, и в комнате воцарился полумрак.
Амаранта переступила порог и в нерешительности взглянула на отца. Он нехотя кивнул и покинул мою спальню, тихо прикрыв за собой дверь. Когда это они научились понимать друг друга без слов? Возможно, я и был без сознания всего часов десять, но за это время, похоже, многое успело измениться.
Эмми снова улыбнулась мне, села на край моей кровати, и я тут же забыл обо всем на свете.
— Кажется, ты вернула свой долг, — сказал я очередную глупость.
В разговорах с ней я постоянно терялся, как малолетний школьник, и нес всякую чушь.
