— Но у нас же это?.. Измена Родине, шпионаж, теракты? Смертная казнь за это предусмотрена… Он не больной?
— Здоров, товарищ генерал.
— А что это он?
— Встретиться необходимо с ним, товарищ генерал. Поговорить. Понаблюдать. Вам бы, как я докладывал, пока попросить у Игорушкина разрешение на беседу с арестованным. Чтобы в жалобе его разобраться. А там видно будет.
— Точно, псих! Разве здоровый человек будет на себя такие обвинения брать? Подумать только! Чтобы в наше время!..
— Здоров он, товарищ генерал. Я наводил справки в психиатрическом диспансере. На учёте у них не значится и не значился. До ареста начальником пожарной части работал. На хорошем счету. Единственное — велеречив.
— Что-что?
— Болтлив.
— Потому и антисоветчик.
— Мною в следственном изоляторе справки наведены. Никаких аномалий в поведении за ним не наблюдалось. На первых порах после ареста перепуган был здорово, вёл себя, как мышь, ни звука, ни слова. А потом обвык, обтёрся, записал, засыпал всех просьбами, ходатайствами, прошениями разными.
— Не понравилось обхождение?
— Не понравилось. Он внимания начал к себе требовать. То ему не так, то не этак. Ни дать ни взять, «народоволец» выискался! Борец за права униженных и оскорблённых! Бороду, «декабрист» вшивый, отрастил… Одним словом, выдал начальнику «белого лебедя», что не место ему с шелупонью разной сидеть, хулиганьём, ворами, мокрушниками. Он, мол, птица другого полета. На Ковшова стал жалобы катать.
— Это кто такой?
— Прокурор следственного отдела. Ему Игорушкин поручил следствие по этому делу.
— Встречался с ним?
— Нет ещё, Анатолий Павлович. Ждал вашей команды. Вы же решили переговорить по этому поводу с прокурором области?
— Собирался, — почесал за ухом генерал, — а вот сейчас тебя послушал… Сомнения меня берут. Псих он настоящий, этот Бушуев. Намучаемся мы с ним. На нас жалобы катать начнёт. Это такая порода людей. Я их знаю. Сутяжники. Запишут — не отмоешься… А с другой стороны…
Марасёв озарился, расцвел в мечтательной улыбке:
— Валентин Степанович, нам бы как раз это дело самим окончить да в суд направить! Будет, что сказать и Леониду Александровичу, а?
— До пятницы никак не успеть, — тоскливо затянул Серков.
— Да нет! Какой там до пятницы! Я что же, не понимаю? Но уже будет, о чём говорить. Дело, мол, возбудили, следствие проводим…
— Экспертиза понадобится, товарищ генерал, — сразу упредил всё более мрачнеющий майор, — может месяц только на неё уйти.
— Попросим врачей. Кто там у них главный? Масин?
— Вроде он.
— Попросим его, мужик крепкий, наш. Я его знаю. За недельку сделает.
— Если дураком признают, дело прекратить придётся.
— Но это уже забота суда, насколько я помню?
— Так точно, товарищ генерал!
— Ну так в чём дело? Ещё проще. Признают дураком, в психушке будет париться, а не в тюрьме. Пусть лечат. Какие проблемы? — Марасёв крутанул ещё раз диск телефона, тот вновь ответил «занято».
— Никак я к Колосухину не пробьюсь. Слушай, всё равно официальный запрос для разрешения потребуется на беседу с… как его?
— Бушуев, товарищ генерал.
— С Бушуевым. Ты подготовь запрос, я подпишу, и беги в прокуратуру. Поговори там с Виктором Антоновичем, со следователем этим. Жалобу покажи. Они разрешение, конечно, дадут. А потом доложишь.
— Есть!
— Ну и исполняй. Не трать время-то, а то сижу, телефон кручу, сгорит скоро…
В прокуратуре области у кабинета Колосухина Серков столкнулся с Казачком. Тот, раскланявшись с кадровичкой, удивился и обрадовался неожиданной встрече с приятелем. Лишь только Течулина отошла, он заинтересованно ткнул локтем Серкова:
— Валентин Степанович, вы, случаем, не мой хлеб сюда пожаловали кушать?
— Нет, не твой. Хуже, — хмуро съехидничал Серков. — Я чую, ты опять кадры у прокуратуры переманиваешь. А, хитрая лиса? Но у меня миссия, должен сказать, не лучше. Мне поручено собрать масло с их хлеба.
— Не понял?
— Генерал послал договориться дело у них забрать к нашему производству.
— Резон?
— Антисоветчик попался.
— Вот как! Это удача. Нам бы как раз к встрече с Борониным не помешало. Правильное решение.
— И ты туда же.
— А кто ещё?
— Вы с нашим начальником оба как в воду глядите. Расхлёбывать-то мне придётся. Я справки наводил. Этот Бушуев не такой простоватый, каким кажется. Мне Ковшов рассказывал, что он с ним поначалу полный контакт на допросах установил. И признал тот всё, а сам жалобу потом нам накатал. Что-то с психикой у него не в порядке.
