Охота на выбивание - страница 78

Колодников чуть подумал, а потом решил подойти к проблеме с другой стороны.

— А как мне найти этого Семена Мордвинова?

— А никак. Разбился Семен месяц назад на машине. По пьянке в столб врезался, и сразу насмерть.

— Ну, что я вам говорила! — Лида торжествовала. — Все они никудышные люди, сломали их там, в Афгане, а наладить уже не смогли.

— Хорошо, еще один вопрос, — Колодников перешел к главному. — Вы, сколько ножей делали Императору, то есть, Зотову? Один, или два?

Павлов поднял голову вверх, припоминая.

— Один. Я же потом и номер на нем гравировал, это после того, как Зотов его зарегистрировал.

— Это точно? А то, может, он про запас еще попросил сделать? Такого не было?

— Потом он у меня еще один делал, — подтвердил художник, — но не такой, и совсем недавно, да, вот, с месяц назад. Я его ему на заказ делал, кому-то он хотел его подарить. Тот нож был больше парадным, лезвие полированное, ручка из дерева, с нержавеющими вставками, там летящие утки изображены были. Ножны я сделал из полированного орехового дерева. Там уже два пса были изображены, два сеттера, тоже вырезаны из полированной нержавейки. Я этот нож ему продал за семьсот баксов.

— Ого! — удивился Колодников. — Для Кривова это хорошо. А другим, вы такую же цену ломите?

— Нет, каждому свою. Если свой брат, афганец, то могу и за сто рублей отдать.

Он быстро глянул в сторону отошедшей к плите Лиды, и тихо закончил.

— А этому, Семкиному другу, я тогда вообще нож тот подарил. Подпили мы тогда хорошо, я и расчувствовался. Песни всю ночь орали, наши, афганские. А насчет ножа…

Он отъехал к большому буфету, открыл один из ящиков, перебрал какие-то бумажки, и протянул Андрею фотографию.

— Вот. Я большинство своих работ фотографирую, на память. Если, конечно, штучная работа. Вот этот нож. Как видите, он совсем не похож на тот, что я до этого делал Зотову.

— А те ножи вы не фотографировали? С ручкой из рогов сайгака?

— Нет, там халтурка, что ее фотографировать? Я сразу и два десятка лезвий заказал на заводе, они мне их отфрезеровали, совершенно одинаковые.

После этого мастер вернулся к прежней проблеме.

— Но что ж у меня с память то твориться? Как же его звали-то?! Ведь называл я его тогда как-то, это точно помню. Водка сейчас чудная пошла, с нее не хмелеешь, а дуреешь. Какое-то простое имя: Саша, Витя, Миша, Володя? Что вот так, но не вспомню ни как!

— Ладно, если вспомните, сообщите как-нибудь нам. Сейчас, тогда, распишем это все, запротоколируем.

Колодников быстро набросал текст опроса, художник его подписал. Андрей еще складывал бумаги в карман, а хозяин дома уже возился с металлической розой, подправляя ее края напильником.

За время, пока Колодников был у художника, окончательно установилась ночь, и, кроме того, начал накрапывать мелкий, противный дождь. Андрей чертыхнулся, и, неуверенной походкой пошел вперед, стараясь рассмотреть в темноте возможные лужи. Это было весьма трудно, фонарей в этом районе не было уже лет десять, так что свидания ботинок Колодникова и местных луж было неизбежно, как закат солнца. Потихоньку, под нос, себе, матерясь, Колодников продвигался вперед, к зареву железнодорожной станции, самого освещенного места в этом районе. Постепенно еще одно чувство начало одолевать его: откуда-то начал наползать страх. Это было не только из-за темноты, но и из-за всей атмосферы этого места. Окна приземистых домов горели так тускло, что, казалось, только увеличивали темноту. Оживляли пейзаж лишь машины, изредка пропадающие на дороге, или стоящие около домиков. Большинство из них были с шашечками такси на верху, так что, Андрей безошибочно определял точки, торгующие наркотой. Сами наркоманы тусклыми тенями скользили во мраке, и до ушей майора доносились их голоса, заторможенные, и невнятные. А тут еще Колодникову начало казаться, что кто-то за ним наблюдает. Он несколько раз оглядывался, но никого не видел. Поэтому, Андрей вздрогнул, когда рядом с ним появились две рослых фигуры.

— Эй, дед, чего тащишь? — с явным цыганским акцентом спросил один из них.

— Чего? — удивился Андрей. В этой жизни его первый раз назвали дедом.