— Что с ним случилось? — спросил он.
— Типичное ограбление. Дали по голове чем-то тяжелым, вынесли какие-то вещи. Там участковый с этим разбирается.
— Жить он будет?
— Все может быть, даже это. Но пока больше шансов, что умрет. Больно долго лежал без сознания, крови много потерял.
Астафьев прошел дальше. В квартире Матвеича на первом этаже была широко открыта дверь, и еще на лестничной площадке Юрий услышал характерный голос местного участкового, майора Ивана Рыжова.
— Так ничего и не слышали? Совсем ничего?
— Да нет, говорю я вам, тихо было.
— Ну, как это может быть тихо, когда булыжником разбивают окно, потом дерутся с хозяином квартиры, а вы ничего не слышите?! Квартиры то у нас не американские, все слышно, как через бумагу. По-моему, это ты года два назад жаловалась на соседей сверху, дети у них бегали по полу, а у тебя грохот стоял. Ты это была, или нет?
— Да нет, не я.
Юрий не видел лица говорившей, но был готов поклясться, что она врет.
Астафьев прошел в квартиру, тронул рукой плечо участкового. Тот оглянулся, расплылся в улыбке. Майор Рыжов и в самом деле был рыжим, с выгоревшими до белизны, мохнатыми бровями, широкоплечий, с повадками старого, уверенного в себе старшины. В свои сорок семь он был самым опытным участковым города, личностью незаурядной и легендарной.
— А, Юрий Андреевич, приветствую вас, дорогой. Ты чего тут?
— Да вот, хотел этого деда навестить, Матвеича, а меня опередили.
— Что, по какому-то делу проходил? — сразу насторожился майор. — Не свидетель?
— Да нет, там хуже.
Рыжов развернулся, и кивнул невысокой, худощавой женщине лет шестидесяти.
— Хорошо, спасибо большое, что вызвали нас.
Старушка ушла, а Рыжов неодобрительно кивнул вслед головой.
— Живет через стенку, и говорит, что ничего не слышала. Врет, сволочь.
— А что тут было то?
— Да, ночью бросили булыжником в стекло, представляешь, какой звон? Залезли в окно, в зал. Дед, видно, надел штаны, и встретил их в коридоре. Там они дрались, все побито, все перевернуто вверх дном. Потом Матвеичу дали чем-то тяжелым по голове, вынесли телевизор, я его отлично помню, здоровый такой, в мае ему вручили, на юбилей Сталинградской битвы. Перерыли все шкафы, все столы, буфет. И вышли через дверь. Эта вот п…, - Рыжов не очень хорошо отозвался о соседке, — вызвала милицию только час назад. Ну не верю я, что она не слышала весь этот грохот!
— Ты думаешь, их было много?
— Да, черт его знает! Матвеич здоровый был мужик, не смотри, что ему восемьдесят два. Пошли на кухню, что здесь торчать.
Они прошли в кухню, а Рыжов кивнул головой Юрию.
— Ну, давай, рассказывай. Куда там наш ветеран вляпался?
С интересом, выслушав все, что наговорил ему Астафьев, он покачал головой.
— Да, хреновая история. Выходит, Матвеич, ни за что, практически, пострадал.
— Да, кто знает, может быть, его действительно какие-нибудь бомжи тяпнули по голове. Но только уж больно совпадение странное. И машина сгорает, и Матвеич по башке получил.
В это время со стороны двери раздался женский голос: — Иван Матвеевич, к вам можно? Пенсия пришла!
Вошедшая вслед за этим женщина с почтовой сумкой на боку недоумением посмотрела на двух незнакомых людей.
— Иван Матвеича нет, в больнице он, — сказал Рыжов.
— Ну, вот! — женщина, словно обиделась. — А вчера встречал меня, вроде бодрый такой был. Еще сказал, что будет ждать. Денег нет ни копейки, все внукам выслал, в Пензу.
— То есть, денег у него не было, — сделал вывод Рыжов. — Нормально. Что ж они тогда тут взяли? Телевизор у него стоял неплохой, я уже говорил. "Самсунг", — по-моему. Его нет.
Тут квартира начала заполняться людьми. Здесь были все знакомые люди: оперативники третьего отделения милиции Алексей Шаврин, Ромка Нагорнов, эксперт-криминались Вадик Зимин, самый молодой ученик Сычева. Прояснив им, суть проблемы, Юрий глянул на часы, и засобирался. В двенадцать намечалось очередное совещание у Панкова, и опаздывать ему было не с руки.
