— Ты что сделал?! — с яростью спросил он Пахаря. — Зачем это, зачем!?
— Да, ничего особенного, — отмахнулся Пахарь, — не бери в голову. Просто избавился от личного рта. Умный какой! — зло усмехнулся он в сторону покойника. — Сделай за него все, а он только деньги себе подгребет. Нет уж, пусть все будет наше.
— Ты с ума сошел! — простонал Соленов, хватаясь за голову. — Как мы объясним всем остальным смерть Аркаши?
— Да, все так же, свалим на Зотова. Где один труп, там и другой проскочит. Тем более, ты сам говорил, что у них из-за бабы вражда. Она тем, более, только что ушла от него.
— Как бы она не вернулась, — Соленов с беспокойством посмотрел в темноту. — А то найдет раньше времени, и все.
— Давай его оттащим в кусты, а машину закроем. Стекла тонированные, хрен кто что увидит. Нам нужно, чтобы его хватились как можно позже.
Соленову пришлось согласиться. Они вытащили тело Максимова из машины и поволокли его по тропинке. Лил дождь, и Соленов продумал, что это к лучшему.
— Ты пулю то вырезал? — спросил он.
— Да. А кто сказал, что у него Зауэра калибр шесть и пять? Тоже этот козел? — он кивнул на тело Максимова.
— Да нет, это я сам ошибся. Был у него прежде такое ружье, но он его продал. Теперь у него вот это, пять и шесть, совсем другой калибр. Но ты тоже хорош! Говорил, что пуля пройдет навылет, и ее про такой грязи не найдут. А она осталась в теле Палыча.
— Да, сволочь старая, у него и кожа была дубленая, как наждак. Не рассчитал я немного. Это все же карабин, а не винтарь. Из него бы точно пробила насквозь. А тут еще пуля уперлась в ребро с той стороны, за сердцем, еле оттуда ее выковырял. А теперь из-за того, что ты ошибся в выборе калибра, я должен тут куковать черт знает сколько. Мост снесло, он перегородил протоку, а один я лодку не упру.
— Хватит, а то его так долго не найдут, — сказал Соленов, запыхавшись. Пахарь послушно свернул в кусты.
— Подсвети мне, — велел он Соленову, — нужно положить его так, чтобы все подумали, будто Зотов убил Аркашу здесь.
Михаил начал ворочать тело Максимова, потом замер, полез в карман дождевика покойного, и вытащил охотничий нож.
— А это у него откуда? — Удивленно спросил Михаил, рассматривая в свете фонарика на лезвие ножа гравировку инициалов Зотова. — Это же Императора? Ну, где был он его не взял, это нам как раз с руки. Везет нам, Константиныч! Фарт сам прет в руки, папашка! Дай сюда фонарь!
И Михаил, найдя рану, снова с силой воткнул лезвие в тело.
— Ну, а за что вы убили Юрия Ветрова? — спросил Астафьев. — Что плохо сделал вам бывший штурман? Это ведь вы убили его, а, Семен Константинович? Не Пахарь, а лично вы.
Вот теперь на лице Соленова отразилось явное потрясение.
— Откуда ты знаешь?
— Догадался. Юрка был убит топором Зотова, но еще за пару часов до этого я видел его в воткнутым в колоду, на которой рубили дрова для камина. Я думал, что ошибся, но потом просмотрели записи на вашей кассете, там этот топор мелькнул в кадре. Значит, человек шел навстречу Юрию из лагеря. К тому же он подпустил убийцу близко, чужому он так бы не подставился. А убили вы потому, что Юрка засек Пахаря. Это ведь так?
— Да, он долго его поджидал, выслеживал. Увидел дымок от костра, и вышел на него. Мишка засек его, когда уже переплавился на тот берег. Увидел, переплыл обратно, но догнать он его не смог, позвонил мне. Ну, и мне пришлось взять на себя эту неприятную обязанность.
Юра Ветров очень спешил, его слишком взволновало то, что он увидел на протоке, у поворота.
"Да, это меняет все", — подумал он. — "Раз этот парень не хочет, чтобы его засекли, значит, он причастен ко всем этим делам".
До базы оставалось метров сто, когда навстречу ему показался один из охотников. В руках у Соленова был небольшой топорик, тот как-то странно улыбался, длинное его лицо с печальными глазами было бледнее обычного.
— За дровами, что ли, Семен Константинович? — спросил Юра. — Да дров у нас вроде, с избытком?
— Да нет, удочки хочу сделать из тальника, порыбачить.
— Да, что вы! Удочек у меня море, бамбуковые, фиберглассовые, любые, я вам дам! Пойдемте.
