Дело в том, что Елена отправилась в Палестину на поиски исчезнувшего креста Спасителя. Она подозревала, что коварные иудеи, желая скрыть свой позор и бесчестье, куда-то спрятали крест. И, конечно, они отказались открыть Елене, где он находится.
Тогда Елена, женщина решительная, приказала взять в плен иудейского начальника, которого, конечно, звали Иуда, и тот под пыткой признался, куда спрятали крест.
Елена приказала выкопать крест, или вернее кресты, потому что коварные иудеи зарыли в землю и два других, на которых были распяты разбойники, чтобы никто не мог распознать, какой крест чей.
Само собой, Елена и тут нашла выход. Чтобы определить, на каком из крестов был распят Спаситель, на каждый из них поочередно положили умершего мужчину, и что же? Как только мертвеца положили на третий крест, он ожил. Тут уж всем стало ясно, что крест, на котором распяли Христа, найден.
Госпожа Бьёрк отваживается подвергнуть сомнению достоверность этой истории, чем очень обижает гида, — он как видно, пожаловался коллегам, потому что те перестают ей кивать.
На другой день госпожа Бьёрк спрашивает, в самом ли деле все папы были такими уж jolly good fellows. Она, в частности, ссылается на папу, которого ненавидели настолько, что когда он умер, никто, даже родные, не захотел дать денег на его похороны.
Гид мнется, увиливает — к чему это она клонит?
— А как же, ему пришлось целых десять дней лежать и гнить в церкви, — горячо настаивает госпожа Бьёрк, потому что прочла обо всем этом накануне вечером. — Его не опускали в землю, пока какой-то сторож не сжалился над трупом и не заплатил, чтобы его похоронили по обряду для бедняков.
Выдавив из себя улыбку, гид парирует удар — он вспоминает другого папу, который уничиженно называл себя слугой последнего слуги.
Но и госпожа Бьёрк не сдается — она вспоминает еще одного папу, который после помазания заявил: «Теперь мы сели на папский трон, попользуемся же этим».
На это гид замечает, что если группа намерена посмотреть все достопримечательности, пора продолжать экскурсию, и пусть уж госпожа Бьёрк извинит, но тут кроме нее есть и другие люди, и они тоже хотят кое-что узнать.
Госпожа Бьёрк понимает, что получила от местных гидов все, что они способны ей дать.
Она готова. Она удовлетворенно констатирует, что сдала экзамен на звание знатока собора Святого Петра.
Теперь она чувствует себя в своем соборе как дома. Она постигла назначение разных дверей, она может показать, где кончается церковь Микеланджело и начинается то, что построено позже, она может объяснить, о чем повествуют мозаики, она побывала в подземной части храма, где ведутся раскопки, и своими глазами видела то, что может оказаться костями святого Петра.
Теперь госпоже Бьёрк хочется проверить свои познания. Она хочет убедиться, многого ли они стоят. Посему она решает сама повести туристов по собору Святого Петра.
Оглядев базилику в поисках подходящих жертв, она сразу находит предел желаемого — двух растерянных американских девушек лет восемнадцати с безупречным оскалом и вообще полным набором всего, что положено.
Она подходит к девушкам и предлагает свои услуги, выдавая себя за одного из штатных гидов собора. Обрадованные девицы с готовностью принимают приглашение.
И они начинают обход.
Девушки внимательно слушают госпожу Бьёрк. Сказать по правде, она и сама приятно поражена тем, как много она знает.
Она рассказывает об Амвросии и Августине, об Афанасии и Иоанне, о наконечнике копья Лонгина и о коронационном камне Карла Великого, и при этом она не мямлит, не заикается, и главное, ни разу не произносит: «Ну конечно, какая же я дура!»
Видели бы ее в эту минуту Бёрье или господин Бьёрк! Уж она бы сквиталась с ними за все те разы, когда они высмеивали ее и унижали. Спину она держит прямо, голова высоко поднята. Она с наслаждением рассказывает о статуе Петра с ее стертой поцелуями ступней, о пчелах Барберини, о Преображении Рафаэля и Микеланджеловой Пиете.
Она с наслаждением слушает собственный голос, такой спокойный и уверенный.
«Как прекрасно он звучит! — думает она. — Сейчас мне все по плечу. Могу даже запеть — голос не сорвется».
