Были еще ровесники-мальчишки и, конечно, целая орава сорванцов, которые орали дурными голосами, перекрикивались на лестничной клетке, гоняли по двору в футбол и шмыгали носом в прихожей Густафсонов, ожидая, пока выйдет младший братишка Вивиан, ну и, понятное дело, многочисленные мамаши, папаши, тетушки и дядюшки, ютившиеся в соседних квартирах.
Так выглядел мир, для которого Вивиан была рождена.
Лишь после того, как Бёрье в первый раз пришел к ним в гости, Вивиан начала ненавидеть звуки, доносившиеся от соседей, которые ссорились, смеялись, ходили в туалет, мыли посуду, кашляли, сморкались, пукали — вся эта какофония неуместных, далеких от романтики звуков проникала в кухню, где они с Бёрье пили кофе, стараясь украдкой держаться за руки.
Как она стала стыдиться своей закадычной подружки Уллы-Карин, которая так липла к ним, что и описать невозможно! Каждый раз, стоило Бёрье появиться, Улла-Карин спускалась к ним, хихикала, кривлялась и упорно старалась показать, что они с Вивиан и в самом деле не разлей вода, — выставить ее за дверь не было никакой возможности. К счастью, Бёрье отнесся к Улле-Карин по-доброму, он вежливо выслушивал все ее глупости и потешал забавными историями, так что та просто давилась от смеха.
Бёрье и в самом деле был человеком широкой души.
Он развлекал родных Вивиан рассказами о своих путешествиях по Европе. Бёрье знал немецкий, английский и французский. Голосуя на дорогах три лета подряд, он побывал в Вене и в Зальцбурге, в Париже и в Риме — городах, о которых Вивиан только читала в школьных учебниках. Он пожил жизнью богемы в Амстердаме и был посудомоем в Лионе. Тоном бывалого путешественника рассказывал он об уличных кафе Парижа и о том, как он целую ночь плавал на гондоле в Венеции. Семья Вивиан во время каникул чаще всего ездила на машине в Норвегию — теперь об этом и вспоминать-то было смешно.
С той поры, как в жизнь Вивиан вошел Бёрье, она стала стыдиться, что ее родители спят на диване в кухне. Только теперь увидела она, как безобразно, старомодно и уныло все, что ее окружает, и стала всей душой рваться прочь.
Чувство было такое, словно время ускользает от нее, струится мимо, в будущее. А ей хотелось, чтобы оно подхватило ее и унесло — только бы не остаться за бортом.
Бёрье был рыцарем, который явился за ней. Не лучше ли смотреть в будущее?
Впрочем, не знай Вивиан, какие у Бёрье грандиозные планы и что он вот-вот получит диплом гражданского инженера, она могла бы в нем усомниться. Казалось, он с увлечением играет в «Эрудита» с ее матерью, слушает по радио новости вместе с ее отцом, помогает братишке управляться с заводной железной дорогой, в то время как сама она, скрестив руки на груди, сидит в углу и дуется или тащит его в кино или в кондитерскую.
Ее родители с первой минуты боготворили Бёрье, они прямо-таки ели у него с руки.
По совету Бёрье отец Вивиан купил восьмимиллиметровую кинокамеру — «чтобы останавливать время», как выразился Бёрье. Вивиан пришла в ярость. С какой стати останавливать время? Ведь Бёрье человек будущего. Впрочем, и кинокамера скоро канет в забытье, время и ее оставит где-то в прошлом.
Младшему братишке Вивиан Бёрье купил мультфильм «Хаке Хакспетт летит на луну». Фильм был черно-белый и длился всего несколько минут. Братишка Вивиан тоже обожал Бёрье. Они вдвоем смотрели, как Хаке летит на луну — сначала крутили фильм до конца, потом задом наперед, потом опять до конца. За свои деньги надо получать удовольствие на полную катушку!
Кстати, крутить фильм задом наперед было особенно интересно.
Вивиан воротила нос от таких детских забав — разве что подглядывала украдкой.
Бёрье не жалел своего досуга для родных Вивиан и старался расположить их к себе, но не слишком стремился познакомить Вивиан с собственным семейством. Когда он поехал к своему отцу в Онгерманланд, он наотрез отказался взять Вивиан с собой.
— Ты там умрешь со скуки, — уверял он и, наверно, был прав, но все же Вивиан это удивило.
Бёрье объяснил, что не берет ее с собой потому, что сам хочет вырваться оттуда. Он будет пробиваться наверх, к свету. Вивиан он понесет на своих сильных руках. От нее требуется одно — крепко за него держаться. Вдвоем они преобразят мир.
