Неудивительно, что Вивиан опешила, когда однажды днем, поджидая в одиночестве своих подруг, она увидела, как Бёрье вдруг встал и подошел к ней.
— Не помешаю, фрёкен? — спросил Бёрье.
— Астрид скоро придет, — забормотала Вивиан и, покраснев, потупилась.
— А кто такая Астрид? — невинным голосом спросил Бёрье.
Вивиан сделала попытку возмутиться. Уж будто он не знает, кто такая Астрид! Разве он не задел сумкой ее локоть? Ясное дело, его интересует только Астрид. И не стыдно ему мучить Вивиан и играть ее чувствами!
Все это вертелось у Вивиан на языке, но она промолчала, потому что Бёрье спросил, как зовут ее самое.
— Меня? Да нет же, тут какая-то ошибка, — пропищала Вивиан, пугаясь все больше и больше.
— Почему ошибка? — возразил Бёрье. — Есть же у тебя какое-то имя?
— Ви-ви-вивиан Густафсон, — заикаясь, выговорила Вивиан.
— А меня зовут Бёрье. Бёрье Мулин. Могу я предложить фрёкен Ви-ви-вивиан Густафсон чашечку кофе с тортом?
Он дружески подмигнул Вивиан — никогда в жизни не видела она таких ласковых глаз. А вокруг глаз разбегались мелкие смешливые морщинки. Нос был немного крючковат. Если ей хоть однажды будет позволено одним пальцем погладить его по носу, ей ничего больше в жизни не надо. А его губы — о! если ей приведется хоть один раз поцеловать эти губы, она умрет счастливой.
Но надо было отвечать. Хочет ли она, чтобы ее угостили тортом? Вивиан пугливо покосилась на окно. Подруг пока еще не было видно. Вот бесстыдник! Надо проявить мужество и силу воли и сразу его отшить, иначе дело добром не кончится. Наверняка этот гнусный тип привык играть чувствами девушек, а сам норовит одно. Может, он вообразил, что она какая-нибудь дешевка, что ей можно вот так ни с того ни с сего предлагать торт? Ишь ты, нахал, ишь ты…
— Спасибо, да, то есть, нет, то есть спасибо, с удовольствием, если можно, кусочек торта с кремом, но это, наверно, очень дорого.
Бёрье рассмеялся и пошел к стойке заказать торт. Сердце в груди Вивиан отплясывало твист. Как ласково и звонко он смеется! Не может человек, который так ласково и звонко смеется, быть отпетым злодеем.
За окном повалил снег. Легкие пушистые хлопья сыпались на Стокгольм в этот мартовский день 1962 года и ласковой пеленой ложились на уже утоптанный снег.
Вивиан обдало внутренним жаром. «Любовь лишает сил», — вспомнила она. Стало быть, это любовь. В животе заурчало. Во рту появился вкус жареной картошки. На секунду Вивиан даже почудилось, что ее сейчас стошнит.
Что делать? Вдобавок вот-вот придут подруги. Какие мины они скорчат, если увидят, что она разговаривает с таинственной Эспаньолкой? Астрид никогда ей этого не простит.
У Вивиан взмокли подмышки. Подмышки всегда ее подводили. Что если пот прошел насквозь и оставил на свитере пятна? Она осторожно потянула носом. Слава Богу, пока еще не пахнет.
Уф! Вот он идет обратно с кофе и тортом. Вивиан вся съежилась на диванчике. Почему она не читала Сартра или Камю, надо было прочесть! А теперь она не может поддержать интересный разговор. «„Тошнота“, — подумала Вивиан. — Надо было прочесть хотя бы „Тошноту“».
Она попыталась вспомнить строчки из «БУКВАРЯ ОЧАРОВАНИЯ», который вырезала когда-то из молодежной страницы Дамского журнала. «Быть хорошенькой и быть привлекательной — это вовсе не одно и то же. Многие привлекательные девушки на самом деле даже уродливы, но они приветливы, хорошо воспитаны и благожелательно смотрят на окружающих».
Так ли это? Есть, наверно, все-таки предел допустимого уродства. А у нее картофелина вместо носа! И вдобавок она не читала «Тошноту».
«Приветлива, хорошо воспитана и благожелательно смотрит на окружающих», — бормотала Вивиан, пытаясь выпрямить спину и принять светский вид. Но как принять светский вид, если на тебе блузка в крапинку, сшитая мамой? Спасибо, хоть косичек не заплела!
