— Мышечная память.
— Чего?
— Инстинкты. Срабатывают быстрее мышления. В критической ситуации это важно.
— Для «торпеды» — да. А бухгалтер, я чаю, головой спервоначалу думать должен. Ты ведь бухгалтер?
— Угу. Счетовод.
— Счетовод... — усмехнулся пожилой. — Что-то погоняло у тебя для счетовода громкое: Медведь.
— Медведь — не погоняло, а профессия.
— Угу. Твой Чернов, значит, «капусту» рубит, а ты — в погреба складываешь?
— Нет. Он рассаду добывает, а я — за огородом присматриваю.
— Вот и я присматриваю. Коллектив поручил. Чтобы все по уму шло. Зовут меня Сан Санычем.
Сан Саныч пожевал губами, потом сказал:
— Так вот, Медведь. На то, в каких лесах ты своих клиентов обламываешь, мне плевать. С чего лавэ поднимаешь и сколько «крыше» засылаешь — тоже. А только непонятка у нас выходит.
— Да? — Вот этот, — кивнул Сан Саныч на молодого, — Руслан, шепнул нам: упали вы ниже грязи. А он к вам двести кусков отнес, так сказать, плодиться и размножаться. Деньги те не мои, и не Руслана, деньги коллектива; он доверил по молодости и глупости вам. Картина ясна?
— Кристально. Кто принимал деньги? Чернов? — быстро спросил Олег лощеного Руслана.
— Том.
— Иностранец? — уточнил Сан Саныч.
— Здешний. Том Степанов. Он в Англии родился. Предки работали в обслуге посольства, вот и нарекли чадо Томасом, — пояснил Олег.
— Какая разница, Медведь, кто принял, кто сдал?.. — продолжил Сан Саныч. — В конторе заправляешь ты и Чернов, так? Так. Работаете вы, по сути, на одну руку, а как уж потом лавэ пилите — мне тоже без интереса. А интерес мой в том, что деньги вам дали, денег теперь нет. Отсюда и проблема. Больша-а-ая проблема.
У тебя лично, Медведь.
— У нас, Сан Саныч.
— У нас?
— Именно. Вы спрашиваете с меня, коллектив спросит с вас. Я правильно все понял?
— Лады. Хватит пустыми понтами греметь. По существу вопрос решать станем?
— Да. — Олег полез в карман пиджака левой рукой, извлек сигареты, вытянул одну. — Огоньку бы.
Сан Саныч кивнул, Курень, стоявший чуть поодаль за спиной, дал зажигалку, Олег прикурил, выдохнул, спросил глядя в глаза Руслану:
— Срок договора?
— Год.
— Процент?
— Пять.
— Сколько?!
— Пять.
— Красиво. Но мы не «Bank of America».
— Не понял, — жестко перебил их Сан Саныч.
— Игра на бирже — дело рисковое. Двести штук, на год, под пять процентов... Что, в стране крупных банков мало? Они предлагают поболее и без рисков.
— А сколько предлагаете вы?
— Кому как. Но обычно — больше. Год — неплохой срок, чтобы сумму по уму прокрутить.
— Ты хочешь сказать... — начал Сан Саныч и резко повернулся к Руслану:
— Так сколько тебе тот Том Степанов откатил, выползок сучий? Ты что же, милок, решил сладко на деньги коллектива пожить? Куски втихаря отпиливать и себе в хлебало пихать, крыса?
— Саныч, ты кого слушаешь?! Они же кидалы! Разводилы цирковые! И Гринев этот, и Чернов! Они людей опустили на такие бабки, что представить жутко...
— А ты считал? — резко оборвал его Сан Саныч.
— Что? — смешался Руслан.
— Ты сидел подсчитывал, кого и на сколько они наладили?
— Да об этом вся Москва говорит.
— Не люблю пустобрехов. У того, кто считает чужие деньги, никогда не будет своих.
Руслан замолчал было, поиграл желваками на скулах, сказал с обидой в голосе:
— Да это я к чему, Саныч! Он тебе вкручивает, а ты его слушаешь!
— А ты бы его без спросу закопал, а, Русланчик?
— Нет, пусть ответит! — Руслан развернулся к Гриневу:
— Ты тут мне предъявы лошадиные кидаешь! Ты — деньги верни! Что? Сказать нечего? Пусто на счетах? Семь лимонов за неделю слили, да? Людей на бабки опустили? Молчишь?
— Думаю. А простой человек Том, а, Руслан? И незатейливый.
Сан Саныч вздохнул, потер рукой переносицу:
— Что-то я не пойму, Руслан. Семь миллионов слили, говоришь? Зелени?
— Да.
— А где здесь изюм? В чем тогда их прибыток?
— Да кидалы они!
Сан Саныч покачал головой:
— Нет. Не пойму. Да и... ладушки. С тобой, Русланчик, мы потом потолкуем.
А пока — с тебя спрос, Олег Федорович.
— А какой с меня спрос? Деньги на год вложены? На год. Прошло... сколько?
— Два месяца, — угрюмо бросил Руслан.
— Два месяца. Вот через десять месяцев и обращайтесь. У вас все?
