— Вы мне дадите адрес этой Консуэлы? — спросил Калинов.
— Разумеется, коллега… Салливан наш ответ вполне удовлетворил. Похоже, что с вами будет иначе.
— Да уж, конечно, Дин… Я ведь ни у кого никаких номеров не находил. Как этим индексом пользовались, я своими собственными глазами видел. Так что…
Паркер вздохнул.
— Все очень просто, Алекс! — сказал он. — На одном из Уровней Транспортной Системы возникли неполадки. — Он поморщился. — Когда они возникли, я просто не знаю… Вероятность появления сбоев такого характера близка к нулю, и поэтому охранные автоматы на них запрограммированы не были… Одним словом, индекс фиктивный, но адресат, судя по всему, вполне реальный… Вот только не знаю, где он находится.
Калинов молчал, уставившись куда-то в пространство.
— Контроль над ситуацией ни в коем случае не утерян, — говорил Паркер. — И пусть вас не беспокоит то, что мне неизвестно, где находится адресат… Хотя, это, конечно, для нашей обжитой и исхоженной планеты звучит несколько фантастично… — Было видно, что ему не по себе от того, что в его любимом детище произошло что-то ему непонятное. — Все это не главное. — Он тронул Калинова за локоть.
Калинов вздрогнул.
— А что тогда главное? — спросил он.
— А главное то, что мы можем закрыть этот несуществующий индекс. И ни одна живая душа никогда не сможет им воспользоваться.
— Да, — сказал Калинов. — Это мы сможем. Это мы всегда можем!
Закрыть, думал он, закрыть… запретить… отмахнуться… развязаться… Меры приняты и, заметим, меры энергичные, требующие поступка, а не рассуждений… А потом вдруг выясняется, что надо было не спешить, что надо было подумать, обсосать проблему со всех сторон и только потом… Видимое безделье всегда дается нам труднее, чем видимое действие: могут не так понять… И потому мы сначала делаем, а потом думаем… А потом напускаем на свои физиономии глубокомысленный туман и с утробным удовлетворением заявляем: “Не ошибается тот, кто ничего не делает!”.
— Нет, Дин, — сказал он. — Закрыть — это слишком просто и слишком глупо… уж во всяком случае, преждевременно… Надо сначала разобраться, что это такое и с чем его едят, а то как бы снова открывать не пришлось… В еще больших масштабах и с большим расходом энергии.
Паркер молчал. Калинов почесал кончик носа.
— Похоже, этим индексом пользуется не один мой беглец, — произнес он.
— Разобраться, — сказал Паркер. — А как разберешься? Разве что шпиона послать?
Калинов усмехнулся и встал со скамейки.
— И пошлю, — сказал он. — Мелькнула у меня одна мысль… Дисивер использовать надо.
Паркер посмотрел на него с испугом.
— Дисивер?.. Но ведь его можно применять только со специального разрешения Совета!.. А если вам откажут?
Калинов еще раз усмехнулся и сказал:
— Мне не откажут!
Калинов сделал шаг вперед и зажмурился. После серого тумана, только что висевшего вокруг непроницаемо-плотной пеленой, солнечный свет был резок и неприятен. Когда глаза привыкли к нему, Калинов огляделся.
Он стоял посреди огромного луга, усыпанного яркими цветами Цветы были незнакомые. Мимо прошелестела большущая стрекоза. Калинов не был специалистом по энтомологии, но он готов был биться об заклад, что на Земле он таких стрекоз не встречал.
На лугу группами располагались молодые люди. Одни сидели и разговаривали друг с другом, другие лежали, третьи танцевали. Обручи с кристаллофонами украшали головы танцующих.
Вдали у самого горизонта виднелись темно-зеленые купы каких-то деревьев. Слева метрах в двухстах раскинулось слепящее зеркало небольшого озерца. Легкий ветерок доносил оттуда веселый девчачий смех и визг. Видимо, там купались. Над озером висело синее солнце.
— Ты кто?.. Новенький?
Калинов стремительно обернулся. Сзади стояла молоденькая девушка. На лице ее, не носившем никаких следов макияжа, выделялись большие зеленые глаза. Пышные, слегка рыжеватые волосы локонами ниспадали на плечи. Открытое платье такого же цвета, как и глаза, обтягивало стройную фигурку с чуть заметной грудью.
— Ты новенький? — повторила незнакомка. — Что-то я тебя здесь раньше не видела.
— Да, — сказал Калинов. — Я тут в первый раз.
