Поэтому он с блеском в глазах, улыбаясь, дарил свою радость деревьям и незнакомым людям. Внезапно Жулио вспомнил, как проходило его последнее свободное от дел утро: он воспользовался им, чтобы удовлетворить свою любознательность будущего врача и добился консультации в больнице. На скамейках, поставленных рядами, сидели, дожидаясь очереди, неопрятные люди; казалось, их привели сюда, чтобы они испытали в этой скученности равнодушие себе подобных. Но скамей для всех не хватало. И поэтому другие больные, производящие столь же гнетущее впечатление, толпились в вестибюлях и коридорах и терпеливо ждали; все в них — жесты и взгляды — было исполнено страдальческого и безропотного ожидания.
Белый халат позволил Жулио пройти во врачебный кабинет. Больные входили в одну дверь и после недолгого осмотра тут же выходили в другую, ведущую в сад. На них смотрели не как на мужчин или женщин, пришедших к врачу в надежде на излечение, а как на живые примеры, отождествленные с историями болезни, которые надо было заполнить именами и цифрами.
— У вас высокая температура?
— У вас хороший аппетит?
— Вы потеете?
Хинин и тонизирующее. И вот на пороге следующий, и ему задают все те же, набившие оскомину вопросы. Студенты последнего года обучения, зубоскаля по каждому поводу, с презрительной ухмылкой затягивались сигаретой и, если их звали взглянуть на интересный случай, подходили равнодушно, не спеша, словно они все давно знают. Высокомерие их казалось смешным, но, видя самоуверенность старшекурсников, Жулио не мог подавить в себе робость. Начиная с этого дня его разочарование в избранной профессии все возрастало. Он был обманут в своих ожиданиях.
Но почему возникло это мрачное воспоминание? Окружающая реальность, утро и солнце — вот что теперь должно его привлекать. Вдалеке еще виднелась фигурка изо всех сил торопившейся старой крестьянки; и он поспешил переключить на нее внимание, запечатлеть в памяти ее облик и все те простые вещи, что окружали ее, — сад, животные, запах травы. Прошел еще один трамвай, переполненный детворой из колледжа. Они махали ему рукой. Жулио тоже помахал им в ответ и ускорил шаг, ему захотелось поехать с ними. В конце концов, он просто сентиментальный слюнтяй, надевший маску фанфарона, правильно сказала Мариана. Ах, эта Мариана, с ее манерой касаться проблем осторожно, слегка, точно человек, со страхом вступающий в жизнь и опасающийся кого-нибудь обидеть; однако у нее хватало воли не поддаваться влиянию среды! Молодежь живет, парализованная тенями прошлого. Старики влачат за собой по жизни ошибки и обманы и навязывают юным это наследие, чтобы хоть в этом найти себе оправдание. Родители требуют от детей покорности, приобщая их к порокам своего одряхлевшего мира, к трусости, которую сами не сумели преодолеть. Сможет ли Мариана в конце концов выпутаться из этой тины?
Из бакалейного магазина за углом, где улица, миновав проспект, устремлялась вниз по склону холма, доносился дурманящий запах жареного кофе. Это было искушение. И торговка фруктами, сидящая в дверях лавки, на витрине которой красовались груши и поздний виноград, тоже пыталась привлечь его внимание своим товаром. Жулио купил у нее гроздь винограда и набил им рот. Но это не заглушило желания выпить кофе. Он заметил, что время почти подошло к обеду, и ощутил голод. Однако возвращаться в пансион не хотелось. Он сел на скамейку среди деревьев, радуясь случаю побыть одному. Иногда его мысли неожиданно устремлялись к какому-нибудь событию или воспоминаниям, и как бы Жулио ни осуждал это бегство от действительности, все равно он жадно к нему стремился, потому что заранее знал, что мечты доставят ему ни с чем не сравнимое удовольствие. Жулио с раздражением убеждался, что почти всегда его склонность к уединению вызывалась именно этим сладостным безумием воображения, и чем больше пытался он его обуздать, тем заманчивей оно становилось.
Неподалеку от него сидел юноша, наполовину скрытый развесистой кроной дерева. Воротник пальто у него был поднят, бледное лицо и жалобное выражение глаз словно молили каждого прохожего о сострадании. Лицо его показалось Жулио знакомым. Юноша смутно кого-то напоминал, может быть, то был один из завсегдатаев кафе, которых можно застать там в любой день и час. Вероятно, на молодом человеке сказалось пребывание в тени, и у него начался приступ кашля; он поднес руки к груди, точно этот жест мог помешать повторению приступа. Потом перешел на другую скамейку, где солнце, стоящее в зените, пробивалось сквозь густую крону дубов. Нет, парень не напоминал завсегдатая кафе. Его лицо вызвало у Жулио воспоминания о мрачном доме Марианы. Это был брат Марианы. Кутаясь в пальто, он протягивал бледные руки к солнцу, лучи которого проникали сквозь листву. Он смотрел на безоблачное небо и теперь казался довольным. Наблюдая, как он радуется солнцу и свежему воздуху, Жулио изменил прежнее, неблагоприятное мнение о нем.
