Но ни Жулио, ни кто другой не ответили ему.
Труднее было увязать статью, опубликованную в бюллетене Студенческой ассоциации, с попытками умиротворения. Кто-то, однако, высказал хитроумную мысль: за статью некто несет ответственность, и не было известно наверняка, скрывала или нет его инициатива замысел, чуждый интересам большинства. Итак, существовало ответственное лицо, бравшее на себя последствия и защищавшее коллег от опасного недовольства университетской среды. Поэтому студенческие руководители, с легкостью давшие разрешение на опубликование статьи, должны были немедленно исправить свою ошибку, заняв от имени Студенческой ассоциации осуждающую позицию.
Распространявшиеся споры и сомнения привели к тому, что студенческий лагерь разделился. Экзамены были не за горами, и многие сходились во мнении, что сейчас неподходящий момент для вражды в университете.
Белый муравей с нерешительностью и грустью смотрел на висящий на стене бесполезно детализированный план работы.
— В конечном счете, заниматься или нет? Что делают полководцы накануне битвы? Напиваются или наводят глянец на сапоги?
— Может быть, и то и другое, — предположил Зе Мария.
— По-моему, неплохая мысль.
И Белый муравей придвинулся к окну и крикнул Изабелите:
— Эй, девушка, принеси мне бутылочку водки!
Нобрега время от времени появлялся по вечерам.
У него были отекшие веки, лицо также казалось несколько одутловатым. Но никто не замечал этого, как и того, что он вновь стал молчаливым. Друзья были слишком поглощены событиями и понимали, что скульптор приходил, будет приходить всегда, чтобы лишний раз убедиться в их молодости и неукротимости, в то время как обстоятельства ставили их перед трудными испытаниями.
Руководство Студенческой ассоциации, которую настойчиво вынуждали заявить о своей позиции, разделилось. В это время Университетский сенат собрался досрочно и решил исключить ветерана из университета. А немного спустя руководящий орган студентов был распущен решением министра просвещения. Впредь будущее студенческое руководство должно назначаться университетскими властями, а не избираться свободным голосованием учащихся.
В университетском квартале царила напряженная и неопределенная обстановка. Вновь наступило затишье. Но это было затишье перед бурей.
В один из таких дней, когда Жулио и его друзья задержались за столом в пансионе, ожидая, когда менее близкие к ним товарищи отправятся в свои комнаты, Жулио, чтобы вызвать их на откровенный разговор, сказал:
— Положение осложняется. Необходимо сделать многое.
Но это не вдохновило их. Они, казалось, слышали лишь свое дыхание, пульсацию крови в своих ушах и ждали события, которое должно было произойти, ожидали чего-то непредвиденного.
— Не терять спокойствия, — добавил Жулио авторитетным тоном, резко прозвучавшим для слуха его товарищей.
Но именно он делал огромные усилия, чтобы владеть собой.
В первый же день выпускных экзаменов, начиная с полудня, двор университета был полон любопытных. Элегантные дамы, которых раздражало достойное порицания беспокойство студентов, высокопоставленные чиновники, финансовые и промышленные деятели и сотня университетских студентов. Хотя считалось обычным явлением то, что церемония присвоения степени бакалавра привлекала крупную буржуазию и превращалась в светский акт, скандал, разразившийся в связи с опубликованием статьи в «Трибуне», создал необычно возбужденную атмосферу выжидания. Стало известно, что заведующий редакцией газеты был уволен и что раскрылась его связь со студенческой группой, издававшей журнал «Рампа». Власти тщательно исследовали прошлое бывшего сержанта и предположили, что именно при его посредничестве финансировался журнал. Администратор газеты давно уже подозревал его в этом.
Когда двери актового зала открылись для любопытных, все бросились занимать места. В этот момент из лож величественного зала дамы с биноклями в руках важно наблюдали за неистовой толпой.
Во время церемониала публика успокоилась. Но все взоры были обращены на ассистента; хотя его лицо было бледно, он старался казаться спокойным. Когда профессора чинно и торжественно выстроились в ряд, соблюдая иерархию различных факультетов, будто готовясь присутствовать на казни, кандидат не смог скрыть, как прежде, нервозность и несколько раз вытирал вспотевший лоб.
