-Слышь, князь! – окликнул его, отирая кровь со лба, отдыхавший неподалеку Рудослав. – Может, повторим маневр твоего воеводы? Я берусь с Турами атаковать пешим!
-Я и сам бы атаковал, если б возможность видел! – поморщился Лютень. – Кони устали и вскоре мы не сможем атаковать… Да этот «аспид» покою не даёт! На один залп там, но если по пехоте, многие сгорят! Не хочу такого!
Сидели рядом, видели – очередная атака захлебнулась так же, как и предыдущие. Хорошо ещё, здесь отборная конница была, вои гордые и к тяжёлым боям привычные. Будь ополчение, уже побежало бы… А что, и родяне, случалось, бегали!
Князь уже раскрыл было рот, готовясь разрешить пешую атаку, а быстрый до дурности Рудослав начал с коня слезать… Помешало пение труб. Только вот… Если пение родянских рогов, пение серебряное и весёлое, взвеселило бы сердца воинов, то это – заунывное и протяжное – вызвало если не уныние, то изумление и смущение. А потом из-за треклятого раменья медленно, на ходу перестраиваясь в боевые порядки, выдвинулись свежие базиликанские когорты. Сначала – четыре, потом ещё два раза по столько. Наконец, в конце – ещё две…
-Всё, конец! – выругался Рудослав, шумно сплёвывая сквозь зубы. – Влипли! Свежая арифма!
-И от старой – остатки! – глухо подтвердил Лютень. – А мы – измотаны боем, сражаться дальше вряд ли сможем…
-Что ж, Перуну в его дружину всегда нужны воины! – как можно бодрее сказал Рудослав, не зря прозванный буй-туром. Его длинный, лучшего златенского булата, меч покинул ножны, в которых покоился самую чуть. – Умрём же, как Род заповедал!
-Погоди! – положив ему на взбугрившиеся от тяжести мышцы ладонь, тихо сказал Лютень. – Не горячись… Мы – не дома, где сражаться должны до последней капли крови. Мы сейчас – наёмники. И воевать должны, как наёмники.
-Это как? – не понял Рудослав, за спиной которого уже выстраивались для атаки его Туры. Для последней, наверное, атаки…
-Это – сейчас отступить! – невозмутимо сказал Лютень. Подразнить их чуток, сотню-другую в заслоне оставив… И заманивать их на всё войско. Там уже – разобраться, как умеем! Ну, и к Буйславу гонца срочно послать! Чтобы знал, где встречать, да как!
Видно было, что слово «отступление» вызвало в горячем воеводе-туре яростное неприятие. Однако Буйславу удалось-таки вколотить в племянника малость мозгов… По мере того, как Лютень договаривал свой план, на хищной роже Рудослава проступала дикая ухмылка…
-А что, план – хорош! – одобрил он. – Дядя с войском, поди, недалёк уже, не сильно много времени ЭТИ поживут. Чур, заманивать я буду!
-Заманивать – мы! – согласился Лютень, словно не заметив этого «я». – А заслон… Ярослава сотника ко мне!
-Этого… поджигателя, что ли? – ухмыльнулся воевода. – Доверяешь ты ему, Лютень!
-Как себе… почти! – с малой оговоркой подтвердил тот. – Умён, хитёр, осторожен… Не испортится, воеводой будет! Для начала, конечно, витязем в дружину к себе возьму…
Ярослав появился почти сразу – весь ещё в сражении, с разбитым носом, новым шрамом под правым глазом…
-Звал, княже? – сухо спросил он, по сю пору обиженный.
-Звал! – так же сухо ответствовал Лютень. – Что сотня?
-А что – сотня? – вопросом на вопрос ответил ей командир. – Убитых, хвала Роду, всего пятеро. Правда, один из них – Травень… Раненных, тех много. Почти два десятка! Многовато для такого боя, княже!
-Многовато! – мрачно согласился Лютень. – В других так же?
-Берсень ранен! – вздохнул Ярослав. – Ему шлем «жёлудем» пробили! Хорошо ещё – лоб не проломили. Но мозги так тряханули, что он сейчас только мать и поминает. Ну, иногда ещё кого из родственников… Почему-то – чужих!
Рудослав, внимательно слушавший разговор, в голос заржал. Лютень лишь сухо улыбнулся…
-Вот что, Ярослав! – сурово сказал он, выждав, когда отсмеётся воевода Туров. – Я понимаю – устал! Ведаю и то, сколь много ты сделал в этом бою… Но – видишь тех воинов?
-Вижу! – Ярослав заметно помрачнел. – Княже, умрём – не посрамим чести Рода!
-Это – знаю! – поморщился Лютень. – Да что я всем объяснять должен?! Уходим, сотник! Бери свою сотню, ещё одну… Вон хоть Берсеня! И – заслоном вставай. В прямой бой не вступай, но и потерять себя не давай. Держись так, чтобы они преследование своё не оставили, но и взять тебя не смогли. Конницы у них мало, раз клыки обломаешь, уже не сунутся. И – смотри! Тяни на Полночь, к Рыжим Камням… До них – вёрст тридцать-сорок… В самый раз! И пехоту, как бы ни упрямилась, измотаешь, и сам коней не загонишь… Что скажешь?
