– Когда? Когда он это сказал, Эррол? Потому что я даже не имею понятия, о чем ты говоришь.
– Он сказал мне в тот последний день. В день наводнения.
Эррол останавливается. Он держит пистолет в правой руке и трет щеку левой рукой. Роль «плохого парня с пистолетом» совсем не идет ему. Он чувствует себя неуютно в этой роли.
– Я пытался предупредить его, – говорит Эррол хнычущим, мальчишеским тоном. – Но было уже слишком поздно. А теперь… теперь я пытаюсь предупредить тебя.
«Проклятье, – думает Некко. – Это плохо, очень плохо».
– Поэтому ты взял пистолет? Тонкое предупреждение, Эррол.
– Эва, тот человек, который придет, сделает только хуже. Гораздо хуже.
– Ты хочешь сказать, Змеиный Глаз?
– Так его называла мама.
– Как его зовут на самом деле?
Эррол качает головой.
– Это не важно. Все, что тебе нужно знать, – он очень плохой человек, Эва. Ты должна верить мне. Не знаю, что он с тобой сделает, если ты не скажешь мне, где спрятаны чертежи. С нами обоими. Ты видела, что случилось с твоим другом. Этот тип не любит шутить. Он знает, что делает. Он легко дурачит людей, манипулирует ими. Он ставит тебя в такое положение, когда у тебя нет выбора: остается делать только то, что он скажет. Он растопчет тебя, Эва.
Некко уверена, что ее голова вот-вот взорвется. Сколько раз она должна повторять это?
– У меня нет никаких чертежей!
– Но папа рассказал тебе, как найти их. Подумай, Эва. Он должен был сказать тебе… в тот последний день.
Некко качает головой:
– Я не помню.
– А что ты помнишь о том дне?
«Больше, чем несколько часов назад», – думает Некко.
Здесь, у себя дома, легче вернуть обратно все, что было забыто. Шлюзы открываются.
Она падает на кровать и закрывает глаза.
– Шел дождь, – говорит Некко.
– Да, – соглашается Эррол. – Хорошо. И река вышла из берегов.
– И мама беспокоилась насчет наводнения. Она говорила, чтобы мы были готовы к отъезду. К эвакуации. А ты… ты волновался из-за того, что размыло дорогу. Ты сказал, что мы будем жить на острове, отрезанном от всего мира. Ты всегда хотел жить на собственном острове, помнишь, Эррол?
Эррол кивает с грустной улыбкой и опускает пистолет.
– Я помню, маленькая Э. Продолжай.
Некко продолжает:
– Мы с папой пошли осмотреть мастерскую. Ты должен был проверить уровень подъема воды. Потом папа отослал меня в дом, где мама паковала вещи. Был грохот, разбилось окно. Мама велела мне бежать, найти тебя и папу. Я вышла через заднюю дверь и обнаружила тебя в папиной мастерской.
– Да, – говорит Эррол.
– Ты крушил все вокруг. Я пыталась остановить тебя, но ты отшвырнул меня. Потом отослал прочь.
Эррол одобрительно кивает, показывая, что до сих пор Некко все вспоминает правильно.
– Я сказал, чтобы ты вернулась в дом, но ты не успела.
– Что?
– Он перехватил тебя и потащил к реке. Ты помнишь?
– Нет, – с досадой отвечает Некко. – Кто меня схватил? Что произошло? Я не помню ничего после того, как была в мастерской возле тебя, когда ты держал кувалду.
– Попробуй, – настаивает Эррол. – Ты вышла из мастерской и побежала к дому. Мама была снаружи и звала тебя по имени.
Некко закрывает глаза и возвращается к тому моменту, когда она выбежала из сарая, напуганная Эрролом и уверенная в том, что он солгал ей. Папа никогда не попросил бы его сотворить такое. Мама стоит на крыльце, она кричит и зовет ее по имени; ее голос еле слышен за грохотом ливня и раскатами грома. Но теперь Некко ясно слышит, как мама кричит: «Эва!» – и это звучит так, словно она зовет ее в прошлое, на четыре года назад. Некко ощущает капли дождя, бьющие по желтому дождевику. Чувствует, как резиновые сапоги скользят в мокрой траве.
Некко пересекает двор, бежит к матери. Мама панически кричит: «Берегись! Убегай отсюда!» Внезапно волна ударяет Некко со спины, и сначала ей кажется, что это Эррол со своей кувалдой; мощный толчок в спину сбивает с ног, вышибает дыхание из груди. Волна подхватывает Некко на руки и уносит в глубокую, пронизывающую до костей, холодную воду. Волна обладает глубоким голосом, который говорит ужасные вещи, называет ее маленькой сучкой. Говорит ей, что пора умереть и что ее папочка будет жалеть об этом.
