Петя взволнованно слушал мать.
— Да вы в школу не опоздайте! — спохватилась вдруг Екатерина Петровна.
— Пойдем, Саша.
Петя быстро запихал в портфельчик тетради и книжки.
Выйдя на улицу, мальчики побежали что есть силы к школе.
— Нужно всем сказать, какой я дурак, — бормотал на ходу Петя. — Я еще вечером понял… Гаврин скелет придумал… А она даже маме ничего не сказала.
Торопливо сняв в раздевалке пальто, мальчики бросились в класс. Класс был пуст. Слишком рано.
Стрелка на часах в коридоре едва двигалась, минуты тянулись томительно.
Первой пришла Тамара Бесперчая. Узнав ужасную новость, она, как бывает многим свойственно, забыла, что вчера вместе с другими принимала участие в «бузе». Тамара принялась грозно обличать Петю.
— Говорила тебе, Соболев, говорила. Вот что теперь вышло. Выдумал какую глупость…
Тамара всхлипнула.
— Распустила нюни… Ты лучше скажи, что делать теперь. Сейчас урок Анны Федоровны.
— Делать, делать! Сам придумай!
— Да не реви ты!
— Ясно что. Извиниться надо.
— Сам знаю, — буркнул Петя. — А как извиняться?
Но добиться от Тамары ответа было нельзя. Она без толку суетилась и ругала Петю.
Один за другим являлись пятиклассники. Они требовали все новых и новых подробностей.
Одни ахали, жалели Анну Федоровну, предлагали сейчас же собрать деньги и послать лейтенанту апельсинов. Другие предлагали послать не апельсины, а цветы. Третьи — написать письмо. Аня Смирнова предложила по очереди дежурить в больнице…
Толстый Несвижский приставал к Пете с расспросами:
— Где это случилось? Сколько было перебежчиков? Был ли у лейтенанта наган?
Петя собрался было обстоятельно ответить на все вопросы, но девочки велели ему умолкнуть.
— Опять наврешь с три короба!
За справками они предпочитали обращаться к Саше.
Саша был полон гордости. Ведь его папа, а не кто другой, оперировал лейтенанта. Давая справки, он больше не испытывал чувства смущения и неловкости. Наоборот, настроение у него было приподнятое.
— Я предлагаю дать Анне Федоровне обещание учить немецкий на «отлично», — предложил он.
— Согласны! — закричали кругом.
— Пограничников я уважаю! — вдруг выпалил Гаврин.
— Помолчал бы лучше, — накинулся на него Петя. — Не в пограничниках дело. Вот осел!
Гаврин смущенно умолк.
Прозвучал звонок. Шум в классе прекратился.
Тридцать человек смирно сидели за партами, с тревогой поглядывая на дверь. Поскорей бы! А вдруг не придет? Лейтенанту стало хуже?
Анна Федоровна вошла в класс.
Класс поднялся. Почему так тихо? Неужели опять шалость? Нет, не похоже.
— Здравствуйте!
— Здравствуйте! — ответил дружный хор.
— Что же вы не садитесь?
Все продолжали стоять.
Петя поднял руку.
— Соболев, что ты хочешь сказать?
Петя мотнул головой и запинаясь начал:
— Анна Федоровна! Мы просим за всепрощения… За все… За все… вчерашнее… Мы больше не будем…
Голос у Пети сорвался на писк.
Но никто не шелохнулся. Никто не улыбался.
— Это я все придумал… Я пари держал…
Анна Федоровна улыбнулась. Улыбка у нее была какая-то грустная.
— Пожалуйста, передайте привет вашему сыну… Мы теперь будем учить немецкий на «отлично»…
— Мы пятьдесят тысяч слов выучим! — крикнул Гаврин.
— Вот и хорошо, мои дорогие! — сказала Анна Федоровна.
Саша почувствовал, как на душе у него стало легко. «Не подарить ли Рама лейтенанту?» — подумал он. Сейчас же он утешил себя: «Наверно, у лейтенанта есть собака получше моей».
— Заключаем мир навеки? — спросила Анна Федоровна.
— Навеки! — подхватил класс.
Лейтенант поправлялся. Опасность воспаления брюшины миновала. Операция была сделана превосходно.
Между Петей и Сашей шло соревнование: кто первый расскажет утром в классе новости о лейтенанте.
Мальчики иногда даже ссорились.
— Я скажу! Я скажу!
— Нет, я! — кипятился Петя.
Но Саша каждый раз одерживал верх. Его сведения были самые точные и самые научные.
Как же, ведь его папа — хирург. Хирург должен лучше знать, как поправляется лейтенант. К тому же Петя непременно приврет, — решил класс.
Популярность Саши росла с каждым днем. И он сам чувствовал себя самым главным в классе. Петя отошел на второй план. Теперь на переменах слушатели собирались не вокруг Пети, а вокруг Саши. Петя героически переносил потерю своей популярности. Он знал, что настанет день, когда он вернет свое первенство.
