– Ну ты, парень, не перестаешь меня удивлять. После обеда в конторе полсела собралось. Требуют, давай нам на постой мартышек и зерно не забудь привезти. А мы ни ухом ни рылом, в чем тут дело. Уж когда я в магазин за папиросами заскочил, мне моя рассказала. Ах, думаю, сукин сын, и тут нашкодить успел! – Володя еще хохотнул и пошел смотреть трактор.
– Ну, добре, добре мужики. Как думаешь, к утру будет трактор готов? – спросил он, глядя на меня лукавым взглядом.
– Будет. Но при одном условии, – твердо ответил я.
– При каком?
– Если еще Ткач поможет гайки крутить. А то командовать мы все орлы, а вот гайки крутить – это не языком ворочать, – брякнул я и быстренько полез под трактор во избежание крапивы.
Володя засмеялся:
– Да я и сам хотел помочь!
Работа снова закипела.
… Дело спорилось. Работали все с огоньком. Видно, грела мысль, что по окончании будет застолье, и мужики шутили и смеялись, чаще всего в мой адрес. Мне же было не до смеха. Я думал, как мне дальше просуществовать. Из всех денег оставалось у меня семь рублей с копейками. Ну да ладно, где наша не пропадала! Как-нибудь выкручусь. Эта мысль меня успокоила.
– Ну что, братцы, пробуем? – это Володя предложил запустить двигатель. Братья поддержали.
– Нехай хлопец сам заводыть буде. Може, вин тильки по макакам спец? – это Мрыль в мой адрес отпустил шутку. Мужики дружно заржали.
Я не обиделся и стал наматывать шнур на шкивок пускача. Пускач завелся с первого раза и я перевел рычаг запуска основного двигателя. Движок завелся сходу и трактор поехал, зацепив гусеницей меня за спецовку. Еще бы минута, и я был бы раздавлен собственным трактором. В последнюю минуту я с силой отпрянул и, вырвав клок спецовки, высвободился. Мужики разбежались кто куда по сторонам и с ужасом наблюдали за происходящим. Трактор тихонько двигался и готов уже был снести ворота и все, что на его пути лежало и стояло. Я, не раздумывая, запрыгнул на гусеницу и с нее в кабину. Отжав рычаг сцепления, я заметил, что трактор остановился в тридцати сантиметрах от ворот.
– Глуши мотор! Кто занимался кулисой и сцепление и скорость не выключил? – грозно заорал Ткач.
– Володь, да я это. Как я мог забыть? Видно, старею, – приуныл Степаныч.
– Ну, ладно, этот по молодости мог забыть. Ну, Леху со Славкой, я еще могу понять, а тебе-то уж, Степаныч, не простительно. Значит, так. Об этом случае никому, иначе меня с работы снимут.
– Володь, мог бы и не говорить, сами знаем, – понуро пробубнили братья.
Я стоял в стороне и отходил от шока. Руки у меня еще тряслись и тут все набросились на меня с похвалами. Первым начал Степаныч.
– Ну, ты смелый парень! Надо же, не растерялся. Мы рядом стояли и то струхнули, братаны вон аж чуть не на улицу убежали.
– Степаныч, а как было не бежать? Этой мастерской сто лет в обед, рухнула бы на раз-два, – и братья начали мне руку трясти и по плечу похлопывать.
Мрыль стоял потупившись и потом осипшим голосом промолвил:
– Вот з такими хлопцами на вийне було легко – и на подвиг готовы и шутки у них усегда наготове.
Затем он повернулся ко мне и, пожав руку, сказал:
– От, казак, запомни, что старый Мрыль с тобой завсегда в разведку бы пошел.
– А я со старым Мрылем в разведку бы не пошел.
Мужики оживились, ожидая подвох, загалдели: – А что так, почему, объясни?
– Да потому, что вдруг бы его ранило и как его тащить на себе, такого толстого? Пришлось бы танк вызывать и на тросу его волоком.
– Ах ты, плут. Я вот щас тебе зараз… – и Мрыль погнался за мной, скручивая в руках веревку из ветоши и шутливо хлеща ею меня пониже спины. Мужики взахлеб хохотали. Володя тоже смеялся и напряженная обстановка стала потихоньку разряжаться.
Время было уже далеко заполночь. Володя спохватился, что я малолетка. Что в семнадцать лет перерабатывать мне нельзя и он несет за меня ответственность. Он заставил меня идти отсыпаться и разрешил на работу придти к девяти часам. Остальные все остались доводить трактор до ума. Уходить мне не хотелось. Но делать было нечего. Володя бригадир и его надо слушаться.
Попрощавшись с мужиками, я вышел на улицу.
