Одолень-трава - страница 76

Боб с Вадимом были чем-то похожи друг на друга: оба ухоженные, отутюженные, воспитанные. Но Боб в отличие от своего друга держался просто, естественно. Если бы ему еще чуть лоску поубавить да бабочку, что вместо галстука нацепил, взять за крылышки и выкинуть, совсем бы парень был хоть куда.

Прозвенел длинный звонок, а следом за ним короткий.

— Держись, это они, — шепнула Маша Дементию и встала с кресла. — Вы сидите, — это уже ко всем, — я встречу.

Она вышла, в прихожей раздались восклицания, громкий шепот, сдавленный писк, взвизг, смех и еще что-то, не имеющее названия. И вот на пороге комнаты, подталкиваемые сзади Машей, появились две красавицы.

Дементий мобилизовался, напрягся: для него начинался экзамен на внимательность и сообразительность.

Ну, что они уж больно красивы — это только с первого, самого первого взгляда показалось. И той и этой до Маши далеко-далече. Одна — светлокосая, спокойная и вроде бы где-то когда-то уже виденная — не Вика ли? Другая — тоже светленькая, блондинистая, но — живчик: хоть и не успела еще сказать ни слова, однако видно было, что сдерживать себя ей невмоготу, — не иначе Муза-Музыка.

— Знакомьтесь, — вышла из-за подруг Маша. — Этого молодого барина, что развалился в кресле, зовут Дементием…

Запоздало обругав себя все той же стоеросовой дубиной, Дементий, будто кто шилом в мягкое место кольнул, взвился с кресла, шагнул к девушкам.

— А это — Вика, — Маша имя назвала, но ни жестом, ни взглядом не указала, о ком речь: ну-ка, мол, сам шевели мозгами!

Дементий протянул руку русокосой. Та ответно положила ладошку на его крупную лапу. Теперь он припомнил, где и когда видел ее — в парикмахерской, в день приезда в столицу.

— А это — Муза, — ободренный удачно выдержанным экзаменом, уже сам Дементий назвал имя второй девушки.

Все дружно и с удовольствием рассмеялись. А Муза, словно бы вознаграждая себя за столь долгое воздержание, бойко затараторила:

— Это же надо, это надо так угадать!.. А ты, Машка, не разыграла нас, не сказала Деме, как нас различить, ну, там по прическе, по платью?

— Откуда ж я могла знать, с какой необыкновенной прической ты явишься и какое наимоднейшее платье наденешь?

— Ну, тогда это здорово! Это очень здорово! — радостно вопила Муза и при этом не то что «заинтересованно» глядела на Дементия, а прямо-таки ела его глазами.

Дементий же как бы между прочим, походя, отметил про себя: что бы значило — назвала его Маша Демой — сердце аж подпрыгнуло от радости, назвала так же Муза — хоть бы что…

Заявилась шикарно одетая пара.

Как-то Дементий проходил по Кузнецкому мосту: там в огромных витринах одного дома стоят в неестественно-изысканных позах дамы и кавалеры, одетые по самому последнему крику моды. Было впечатление, что пришедшая пара — из тех зеркальных витрин. И на нем, и на ней все было не просто модно, а как бы подчеркнуто модно. Казалось, что к покрою платья они сумели каким-то непостижимым образом подогнать и покрой лица. Особенно удалось это даме. Черты ее ярко раскрашенного манекенного лица были почти неподвижны; она и улыбалась сдержанно, одними глазами, не разлепляя губ, чтобы не разрушать четкие очертания карминного бантика.

Дементий тихонько сказал Маше о манекенах на Кузнецком мосту.

— А ведь ты угадал! — так же тихо ответила Маша. — Они как раз из этого именно дома — Дома моды… Ее зовут Соней, но она на это обижается и просит называть себя Софи. В отместку мы ее зовем: Софи, хотя и не Лорен… А кавалер — Кока, по русски это, наверное, будет Константин.

Следом за манекенной парой гости повалили валом, и Дементий еле успевал запоминать их мудреные имена: Эндрю, Мишель, Марго…

А вот из прихожей донеслось:

— Знакомьтесь: Альфа — рост сто восемьдесят, вес только семьдесят, а совести нет совсем. Ха-ха… А я — его заклятый друг Омега… Да, имя исключительно оригинальное…

Заклятые друзья подошли к Маше с Дементием.

— Дементий? — переспросил Омега. — Впервые слышу.

— Значит, ты Некрасова не читал, — попыталась сбить его с ернического тона Маша.

— А зачем мне его читать — кому на Руси живется хорошо, я и так знаю…