— А как он себя чувствует сейчас? Не знаете? Но ведь вы наверняка должны что-то знать. Что вы сказали?
И потом, в заключение разговора добавила:
— Во всяком случае, это уже милость божия. Да, я записала название больницы и еду туда.
— Не вешай трубку, кто бы там ни звонил, — потребовал Мэт.
— Одну минутку, пожалуйста…
Но было уже поздно. Трубка в руках Нериссы издавала частые гудки, подтверждая окончание разговора.
— Она повесила трубку.
— Она? — удивился Мэт.
— Девушка с иностранным акцентом. Даже не назвала себя. Только сказала, что не из больницы. Тони упал с лестницы и пролетел несколько ступенек. Он сломал ногу и два ребра.
— А какой акцент у этой девицы?
— Не знаю. Какие-то гортанные звуки. Возможно, француженка. Может быть, она работает в клубе «Трефовый туз» и видела, как это произошло. Пожалуй, я почти точно могу сказать, что она француженка. Связь была не очень хорошей. У девушки приятный голос, чем-то похожий на голос Камиллы.
Чтобы Зу было понятнее, Нерисса объяснила:
— Камилла — это француженка, которая тут неподалеку работает. Ее дедушка владеет домом по соседству с виллой нашей матери в Ле-Пэне.
Брови Мэта резко поднялись.
— Вы ведь никогда не бывали в этом клубе, верно, Зу? — Хантер как будто не спрашивал, а утверждал.
— Нет, я там не бывала, но, конечно же, слышала о нем.
Мужчина повернулся к сестре.
— Я позвоню в больницу, если ты скажешь в какую, и проверю, правда ли все это.
— Я думала… — Нерисса закусила губы. — Зачем терять время? Разве нельзя сейчас же туда поехать?
— Нельзя. Сначала надо убедиться, что это не мистификация. И к тому же надо уладить кое-какие дела.
— Какие еще дела? — возмутилась Нерисса.
На этот вопрос ответила Зу:
— Надо отменить венчание. Предупредить священника, организаторов свадебного стола, цветочницу и, разумеется, гостей. Не говоря уже о фирме, в которой мы заказывали поездку на медовый месяц.
Миссис Толбот была близка к обмороку.
— Что же мы можем всем им сказать? Что они подумают? Боже, какой скандал! — причитала она.
— А кому какое дело? — спросил Мэт и взял справочник, чтобы найти номер телефона больницы.
Зу вслушивалась в слова Мэта, но не могла поверить, что все это правда. Кончив говорить по телефону, он сообщил:
— Сломана нога и повреждены два ребра. Состояние ни у кого не вызывает тревоги. Беспокоится только сам Тони, испытывая вполне понятные волнения. Его продержат в больнице не больше двух дней.
Кто-нибудь посторонний мог бы подумать, что Мэт просто черствый человек. Но Зу понимала, что его спокойствие в данный момент — единственное, что может остановить истерику Нериссы. По-видимому, тот факт, что придется отменить свадьбу, женщина восприняла как личный позор. Мэт продолжал обзванивать всех, кого надо было предупредить об отмене церемонии. Зу старалась побыстрее найти в справочнике нужные номера телефонов. Одновременно она пыталась утешить обезумевшую от горя Нериссу. Та, не умолкая, причитала, жалуясь на судьбу, — все усилия по подготовке пышной свадьбы оказались напрасными, ее планы и надежды рухнули.
Наконец они приехали в больницу, где нашли незадачливого жениха в весьма плачевном состоянии. Левая его нога была в громоздкой гипсовой повязке, голова раскалывалась с похмелья, а ребра дико ныли. Все мучения Тони отражались на его лице, которое приобрело странный сероватый оттенок.
Тони проклинал свою злосчастную судьбу. Зу не хватило решительности напомнить ему, что во всех несчастьях он должен винить только себя самого… и, разумеется, своего дядюшку.
Когда Мэт привез женщин домой, уже наступил вечер.
— Что вы собираетесь делать, Зу? — спросил он.
— Я предлагаю вам остаться у нас, — пригласила Нерисса.
До этого момента Зу не подумала о своей собственной далеко не лучшей ситуации. С работы она ушла, и к концу месяца истекает срок аренды квартиры. Вещи она уже перевезла на их с Тони новую квартиру, в которой они должны были поселиться, возвратившись из свадебного путешествия.
— Большое спасибо. Вы очень ко мне добры, но мне будет хорошо там, где я живу сейчас, и буду жить по крайней мере до конца месяца. Может быть, потом? — Зу пожала плечами.
