— Боже, вы американец! — Чарлз рассмеялся. — Никогда бы не сказал, глядя на вас. Ничего похожего.
— К сожалению, не могу сказать того же о вас. — Джо повернулся к Сибеле и Люку Ламберу:
— Почему он не на чердаке? Если сюда явится немецкий патруль… — Сообразив, что говорит по-английски, Джо повторил свои слова по-французски.
— Там очень жарко, — объяснила ему Сибела. — С его ранами эту жару очень трудно переносить. И после того, что он сделал, я не могу запихнуть его на чердак.
Чарлз возразил по-английски:
— Я ничего такого не сделал. — Джо понял, что раненый возобновляет прежний спор. — Скажи ей, что она ошибается.
— Он герой, — сказала Сибела.
— Она не права, — возразил Чарлз и повернулся к Сибеле:
— Ты не права. Я не герой. Моей единственной целью является возвращение домой в Болдуинз-Бридж, Массачусетс, и не в гробу. Думаю, чем быстрее вы вернете меня в мое подразделение, тем скорее я окажусь снова в Штатах. Пусть Пятьдесят пятая идет хоть до самого Берлина, а я хочу вернуться в свой летний домик, налить себе сухого мартини и смотреть, как садится солнце.
Глядя на то, как он сидит на кровати и разминает пальцами сигарету, легко было поверить, что раненый говорит от души. Даже облаченный в поношенную одежду, этот человек был похож скорее на состоятельного аристократа, чем на обыкновенного фермера. И уж совсем он не походил на простых людей, таких как Сибела, оба Люка и Доминик, да и Джо, которые не хотели сидеть сложа руки, позволяя Гитлеру с его ненавистным СС хозяйничать в Европе.
Джо с отвращением отвернулся. Но Сибела вдруг разразилась таким быстрым потоком слов, которые Джо даже не смог сразу понять. Но все же суть он уловил, и это заставило его взглянуть на Чарлза другими глазами.
— Она говорит, что вы спасли двадцать пять детей и двух сестер, — перевел он. — Так не может поступить человек, который заботится только о своей шкуре. Она сказала, что сестры спрятали детей в подвале церкви Вознесения, надеясь, что там безопаснее. Но солдаты вашего батальона прорвали немецкую оборону, и бои разгорелись именно в районе церкви. И вы с тремя американскими солдатами вызвались рискнуть, чтобы прийти детям на помощь.
Какое-то мгновение Джо казалось, что Чарлз готов возразить. Но он только сжал губы в твердую линию и качнул головой.
— Это был глупый поступок. Все равно что встать вместо мишени.
— Мне очень жаль, что все ваши друзья убиты, — произнесла Сибела по-английски. Получилось это почти правильно, но с сильным французским акцентом.
Чарлз прекрасно ее понял.
— Они мне не друзья. Они просто солдаты, которым я приказал пойти со мной. Я даже не дал им выбора. — Он поднял глаза на Джо, его взгляд стал жестким. — Скажи ей это. Скажи по-французски и удостоверься, что она поняла.
Джо негромко перевел, подумав, что превращается в простого переводчика.
— Скажи ему, что никто из детей не пострадал, — распорядилась Сибела. — Даже тот мальчик, за которым он вернулся.
Джо увидел в ее глазах печаль и понял, что она вспомнила о Мишеле, ее собственном сыне. Никто не вернулся за двухлетним Мишелем, когда он оказался в перестрелке в одной из первых схваток между бойцами Сопротивления и немецкими захватчиками. Его отец, муж Сибелы, был убит в этом бою. А потому мальчик оказался один, и взрыв оборвал его короткую бесценную жизнь.
Джо перевел то, что она сказала. На это раненый мрачно проворчал:
— Скажи ей, чтобы т смотрела на меня так. Я, черт побери, никакой не герой. Скажи, что я не знаю, что нашло на меня в то утро, и что я не повторю подобного и за миллион долларов.
Когда Джо перевел эти слова, Сибела тихо рассмеялась. Потом отвернулась.
— Не говори ему, — сказала она Джо. — Но я этому не верю.
Она вышла.
— Я понял ее слова, — сказал Чарлз, когда Сибела покинула комнату. — Но она не права. Я не отношусь к таким, как вы.
Сибела окликнула с лестницы всех, чтобы они вышли и дали раненому отдохнуть. С ее уходом в комнате словно потемнело. Даже воздух, казалось, стал горячее и тяжелее. Доминик и оба Люка поспешили к выходу. Джо тоже повернулся к двери, но Чарлз схватил его за рукав.
