Во время этой речи Барнаби Грант, как заметил Аллейн, испытывал самую мучительную неловкость. Он уставился в землю, ссутулился, порывался уйти, но по ему одному известной причине с самым несчастным видом оставался на месте.
Мистер Мейлер закончил на том, что, поскольку день восхитительно мягкий, завершат они его чайным пикником на Палатинском холме. Затем гостей развезут по гостиницам, чтобы они отдохнули и переоделись к ужину, и заберут в девять часов.
Теперь он распределил гостей по машинам. Он, леди Брейсли, Аллейн и Барнаби Грант поедут в одном автомобиле, Ван дер Вегели, Софи Джейсон и Кеннет Дорн — в другом. Представил водителя второй машины.
— Джованни хорошо говорит по-английски, — сообщил мистер Мейлер, — и знаток истории. По дороге он расскажет вам о достопримечательностях. Итак, дамы и господа, — пригласил мистер Мейлер, — пора в дорогу. Pronto![18]
II
Четыре арки крыльца церкви Сан-Томмазо в Палларии имеют скромные пропорции, их стройные колонны, украшавшие в античные времена какой-нибудь языческий храм, несут на себе следы времени. Завитки, которыми покрыл их ваятель, во многих местах отвалились, но они настолько нежны и изящны, что кажется, будто камень трепещет. В самом затененном уголке крыльца сидела женщина с лотком открыток: надвинутый на лицо черный головной платок, сама одета в черное хлопчатобумажное платье. Она что-то выкрикнула — очень резко, кажется, мистеру Мейлеру. Хотя ее слова походили на брань, Мейлер не обратил на нее никакого внимания.
Он собрал свою группу вокруг себя и взглянул на часы.
— Майор Свит опаздывает, — сказал он. — Не станем его ждать, но, прежде чем мы войдем внутрь, мне бы хотелось дать вам короткое представление об этом необыкновенном памятнике. В четвертом веке до Рождества Христова…
Из темного внутреннего пространства выскочил разъяренный господин.
— Самый натуральный, гнусный обман! — кричал он. — Какого черта… — Он резко остановился, увидев группу, и прищурил метавшие молнии глаза, разглядывая собравшихся.
У него были жесткие седые усы, и он походил на невероятным образом ожившего воина эдвардианской эпохи[19].
— Вы Мейлер? — гаркнул он. — Свит, — добавил господин в качестве объяснения.
— Майор Свит, позвольте мне…
— Вы опоздали на сорок три минуты. На сорок три минуты!
— К сожалению…
— Избавьте меня, — взмолился майор Свит, — от лицемерных оправданий. Непунктуальность ничем не оправдать.
— Это целиком моя вина, майор, — вступила в разговор леди Брейсли. — Я заставила всех ждать, и оправданий у меня нет: у меня никогда их нет, и я всегда так поступаю. Осмелюсь сказать, вы назвали бы это «дамской привилегией», не так ли? Или нет?
На две или три секунды майор Свит задержал гневный взгляд своих голубых глаз на леди Брейсли. Затем рявкнул: «Как поживаете?» — и, похоже, стал ждать развития событий.
Проявляя идеальную учтивость, мистер Мейлер представил собравшихся майору Свиту. Тот слегка поклонился дамам и что-то буркнул мужчинам.
— Итак, — сказал мистер Мейлер, — вернемся к нашей теме. Когда мы войдем в базилику, я передам вас нашему выдающемуся почетному гостю. Но прежде, возможно, вам не помешает краткая историческая справка.
Софи нехотя признала, что он лаконичен и компетентен. Базилика Сан-Томмазо, рассказывал Мейлер, принадлежит к группе памятников Рима, в которых посетители могут спуститься вниз сквозь века в эпоху митраистского культа. Здесь, на верхнем уровне, где они сейчас стояли, находилась базилика двенадцатого века, построенная на месте раскопанной церкви третьего века.
— А под ней — только представьте, — сказал мистер Мейлер, — лежит, спящий более восемнадцати столетий дом эпохи Флавиев[20] — классическая «резиденция джентльмена» с собственным храмом, посвященным богу Митре.
Он помолчал, и Софи, хотя она смотрела на него с глубочайшей неприязнью, подумала: «Ему интересно то, о чем он говорит. Он знает свое дело. Он получает от этого удовольствие».
Мистер Мейлер продолжал, коротко описав грандиозную работу археологов девятнадцатого века, которые раскопали первую, более раннюю базилику, а затем, глубоко под ней, — языческое домовладение.
