— Было бы странно, если бы у них была дача в деревне Анискино, — заметила Марта. — Или в селе Хлобыстино.
— Мне нравится этот дом. — Данилов улыбнулся — У меня получился отличный дом. Мартышка. У меня давно не получалось ничего подобного.
— Данилов, ты отличный архитектор, — сказала Марта с раздражением, — то, что ты не великий писатель, как твой отец, совершенно не означает, что ты ничего собой не представляешь.
Она сказала ему то же самое, что Лида накануне по телефону, но почему-то у него не возникло немедленного желания выскочить из комнаты, сославшись на то, что ему срочно нужно принять душ или сходить в булочную. Или он просто привык к тому, что Марта всегда говорит то, что отвечает его самым трудным и тайным мыслям, но как-то так, что он не пугается до полусмерти?
— Я просто хочу показать тебе этот дом, — повторил он с некоторым нажимом, чтобы она поняла: углубляться в обсуждение темы отцов и детей не стоит. — Это по Рижскому шоссе. Пятьдесят третий километр. Поедем?
— Кофе брать? — осведомилась Марта.
— Ты же через полтора часа оголодаешь, — сказал Данилов, — так что бери.
— Можно подумать, что ты не оголодаешь, — фыркнула Марта.
Она налила в чайник воды, рассеянно сунула свою кружку в раковину и ушла в коридор.
— Данилов! — закричала она оттуда. — Можно я надену твою дубленку?
— Да! — крикнул в ответ Данилов.
Она вернулась и оттеснила его от кофейника.
— Я сама заварю. Иди собирайся.
Когда он вернулся — в другом кашемировом свитере и других брюках со стрелками, — она уже аккуратно поставила в рюкзак изящный серебряный термос, коробку с бутербродами, а сверху положила два. яблока.
— Еще салфетки, — распорядился Данилов. — И яблоки сунь в пакет.
— И так сойдет, — пробормотала Марта, но все-таки положила салфетки, прикрыв ими яблоки. — Хоть бы раз в жизни ты воздержался от замечаний!
Данилов промолчал. Он был уверен, что никаких замечаний и не делал.
Просто он любил, чтобы все было как следует. По правилам. Если постоянно следовать определенным правилам, можно в конце концов убедить себя, что живешь не зря.
— Данилов, купил бы ты себе солдатские башмаки в «Экко», — сказала Марта, глядя, как он обувается. — Ты что, в этих штиблетах в песок полезешь?
— Нет там никакого песка. Все уже построено, остались только отделочные работы. Ты сейчас все увидишь.
— А как это получилось, что тебе проект заказал Тимофей Кольцов?
Данилов распрямился, посмотрел на Марту и слегка улыбнулся.
— Я отличный архитектор. Да? Или нет?
— Д-да, — согласилась Марта с запинкой.
— Я профессионал и давно работаю. Его помощник позвонил мне, приехал и посмотрел мои дома. А потом перезвонила его жена. Катерина.
— Катерина? — переспросила Марта. — Что-то больно фамильярно, Данилов, особенно для тебя. Ты поосторожней, а то нежный муж закатает тебя в бетон и сбросит с Бруклинского моста.
— До Бруклина лететь далеко, — пробормотал Данилов.
— Ну, с Крымского.
На это Данилов ничего не ответил. Завязать с ним дискуссию было невозможно. Поругаться — никогда.
Он или замолкал, или отвечал с тихим и твердым терпением идиота.
Марта вздохнула. Его дубленка была ей не по росту и слишком широка, зато внутри она приятно пахла Даниловым — одеколоном, сигаретами и машиной.
Может, все-таки стоило вчера повеситься? Впрочем, сегодня тоже еще не поздно.
Снег все летел. В сыром и остром воздухе летела мелкая жесткая крупа, секла крыши машин, рассыпалась крохотными белыми шариками.
— Люблю ноябрь, — по дороге к машине сказала Марта, отчетливо клацая зубами, — лучше ничего не придумаешь. А, Данилов?
— Что?
— Ты любишь ноябрь?
Данилов подумал.
— Не особенно.
— А я — особенно! — объявила Марта и сунула замерзшую руку в его карман. В кармане было тепло и сухо, и совсем рядом было бедро Данилова. — Нет ничего лучше, чем двадцать четыре часа в сутки снег, холод и тьма.
Из сугроба, в который превратилась машина Данилова, выглядывали только колеса и два бампера — передний и задний.
— А где лопата, — спросила Марта и заглянула Данилову за спину, как будто в надежде увидеть там лопату, — или чем мы ее откапывать будем?
Данилов нажал кнопку на брелоке — сквозь снег желтым мигнули фары — и полез к водительской двери.
