Глава 4. Во-о-о-н отседова, сукины дети!
1
Ворвавшись в приемную, я нагло плюхнулась на кожаный диван. Закинула ногу на ногу. Бросила на секретутку презрительный взгляд. И сообщила ей:
— Хотела уже было покинуть «ИNФЕRNО», да вашенские секьюрити сказали, чтоб я не парилась, послала Вас в задницу и спокойно шла к Хорькоффу. Кстати, он у себя? Не хочу, знаете ли, порожняком здесь ошиваться. Дел по горло. Каждую минуту самые крутые олигархи мира звонят и умоляют: «Застрахуй нас, Лодзеева! Застрахуй, паза-а-лыста-а!» На днях прибежавшие из Лондона Абрамович с Вайнштоком подрались за наш полис. Еле разняли. Оба потом мне ноги целовали, как шальные.
— К-какие т-такие «с-секьюрити»!? — опешила Снежана.
Тут в приемную вошли вахтер с охранниками. Я указывала на них и представила обвиняемых секретутке:
— Вот эти! Явились, субчики, не запылились!
— У них нет п-права! — возмутилась та.
«Ага! Купилась!» — обрадовалась я, вскочила с дивана и накинулась на вошедших с грозными криками:
— Всем ясно?! Нет у вас таких прав! Наплели мне черт знает что, сволочи! Пошли вон, пока Андрей Яковлевич не рассердился. Я без разрешения от его секретут…рши к нему идти не собираюсь. Проваливайте!
2
Вахтер и охранники недоуменно переглянулись.
Я уперлась в грудь вахтеру и попыталась вытолкнуть его из приемной.
Но тот стоял, как скала.
Моей ноге отчаянно захотелось нанести в грудь упертому вахтера прямой удар, называемый на Соколиной горе «мае-гери», а в Кузьминках — «фронт-киком», проверив, насколько крепки ребра у нежити.
И только привитые мне с детства такие качества, как маниакальная вежливость и патологическая доброта, помогли мне справиться с жаждой забить насмерть живого мертвяка.
— П-почему вы ей… — попыталась секретутка прояснить обстановку.
Но я тут же перебила Снежану и, не прекращая попыток вытолкнуть вахтера и охранников из приемной, завопила на них:
— Чо стоим-то?! Сказано же: вон!
— Андрей Яковлевич р-распорядился, чтобы никто не… — сказала Снежана.
Я снова перебила ее и, осуждающе направив указательный палец, указала вахтеру и охранникам на секретутку и спросила их:
— Слышали, что вам секретарь приемной сказала!?
Вахтер и охранники в очередной раз недоуменно переглянулись.
Чтобы не дать им опомниться, я сделала несколько шагов перед ними, поглядывая на мужчин, как строгий старшина на протрезвевших новобранцев, и заявила:
— Андрей Яковлевич распорядился, чтоб вы ерундой не занимались. Вон отсюда! У вас там, небось, куча террористов с мешками гексогена по подвалам шляется, а вы тут лясы точите. Все вон! Кто последним выйдет, тот лох!
Вахтер и охранники опять недоуменно переглянулись. И у меня создалось впечатление, будто они могут общаться промеж собой чисто телепатически.
— Во-о-о-н отседова, сукины дети! — заорала я.
Но противник мне попался упертый и дешевому наезду не поддавался.
Тогда я обернулась к секретутке и попросила ее:
— Ну хоть Вы этому дурачью скажите, Снежана! А то они Вас с Андрей Яковлевичем в грош не ставят.
— Уходите! — потребовала от стражей офисного порядка обидевшаяся на них секретутка.
— В темпе вальса! — добавила я к ее словам. — Вперед и с песней! Ловите диверсантов со шпионами, а не порядочных страховщиков. Все свободны! Никого не задерживаю!
Чуя необычайнейший прилив отваги во все органах своего тела, я взяла вахтера за грудки и прошипела ему в лицо:
— А с тобой, поганец, я опосля отдельно поговорю. Распустились тут! Любимую секретут…ршу босса в задницу посылаете. Стыдитесь, господа! Тут вам не пивняк, а храм Танатоса. Тут вам запросто могут и могилку обоссать, и надгробие испохабить надписью «Собаке собачья смерть». И как вы после этого будете на Том Свете доказывать, что были правильными пацанами?
