Я бы ни за что не смогла бы после таких мавританских страстей, коими только что пылала душа Хорькоффа, переключиться на деловую волну еще бы часа два, а то и три.
А вот мой собеседник уже забыл, что собирался пустить себе пулю в главную извилину мозга, и начал оной чего-то там активно химичить.
Видя это, я залилась соловьем:
— И не надо есть меня таким недоверчивым взглядом! Мы за все заплатим! Клянусь в том здоровьем своего начальства — П.П. Прушкина и Пал-Никодимыча. Пусть у них отсохнут мениски и выпадут пупки, коли я нарушу такую страшную клятву! Пусть их расстреляют из травматов рейдеры! Пусть им всю жизнь голуби будут гадить на шляпы! Пусть…
— Конкретней! — потребовал Хорькофф, все более превращаясь из рохли и нытика в акулу капитализма — явно взыграла буржуйская кровь, наверняка его предком был недострелянный чекистами купчик или биржевой маклер.
— Кокретность — мое второе имя! — бодро откликнулась я. — Мы компенсируем Вам: бабки, выплаченные сотрудникам за причиненный им ущерб, судебные издержки и даже стоимость Ваших нервов, истрепанных во всей этой катавасии. Целый лимон штатовских тугриков получите.
— Вы издеваетесь!? — Хорькофф раздраженно бросил прочитанный буклет с вложенным в него договором на стол передо мной. — Это же смешная сумма! Вы хоть чуток представляете, какими мы тут суммами ворочаем?
— А то! Я ж понимаю, что не к босякам пришла.
— Нас такие гроши не спасут!
— Да, на такие бабки особо не разгуляешься, — не стала спорить я. — К сожалению, на большее, чем лимон баксов, я договариваться не рискну. Вероятность страхового случая — стопроцентная. И ясно, что ОВО «ЛАДИК» придется раскошелиться и выплатить всю сумму. Я б вообще не стала бы страховать вашенские риски, не имей на то жестких указаний от начальства в обязательном порядке заключить договор с «ИNФЕRNО». Нашим он почему-то очень важен, — я пододвинула буклет обратно к Хорькоффу.
— Пустяшный разговор. Такую мелочь я легко могу снять и со своего личного счета. Я рассчитывал на серьезные деньги, — Хорькофф передвинул ко мне буклет.
— И все-таки, Андрей Яковлевич, даже столь малое количество баксов на дороге не валяется, — я снова пододвинула буклет к Хорькоффу.
— Не смешите мои тапочки! Я даже в последнем классе школы зарабатывал больше. Это несерьезно!
«А ведь и в самом деле, только для такой нищебродки, как я, лям зелени — солидный куш, — лишь теперь до меня дошло, насколько серьезно влип клиент. — Для таких же пацанов, как Хорькофф, это мусор».
— К сожалению, я не могу увеличить размер выплат, — развела я руками. — Это грозит: ОВО «ЛАДИК» — разорением, а мне — могилой. Моя контора сурова с нашкодившими агентами. Прецеденты были. И не все легко отделывались простым и добрым контрольным выстрелом в затылок.
Вдруг зазвонил мой мобильник.
3
Я поднесла его к уху и услышала голос Пал-Никодимыча:
— Как у тебя там дела, Лодзеева?
— Дела идут, контора пишет! Все зашибись, Пал-Никодимыч, — отрапортовала я. — Уже почти заканчиваю переговоры. Осталось все ничего: дать пару консультаций по порядку страхования, добить пару несущественных деталей в договоре, обсудить открывающиеся перед нами глобальные перспективы и отобедать на торжественном ужине в мою честь.
— Мы сами все добьем, обсудим и отобедаем. Сейчас я и наш юрист подъедут.
— Зачем?! — не поняла я. — И сама справлюсь! Не нужно!
— Дело слишком серьезное, чтобы тебе доверить. Считай, твоя работа с Хорькоффом кончена. Мы теперь вместо тебя с ним потолкуем.
— Так все уже ж практически на мази! — я растерянно моргала глазами, силясь врубиться в смысл происходящего, который хоть и ускользал от моего сознания, но на подсознательном уровне весьма сильно тревожил мою интуицию, которая прямо-таки вопила о том, что сейчас меня очень даже чувствительно кинут на бабки.
— И это хорошо! И это правильно! Так и надо работать! Ты молодец, Лодзеева! Я всегда говорил, что ты далеко пойдешь и всех нас обгонишь. Однако формальности мы должны добить сами. Тут столько нюансов, о которых ты пока по молодости и не ведаешь. А мы матерые спецы. Будем разбираться, что к чему.
