— Ну да?!
— Зуб даю! У нас даже любого высокопоставленного хмыря могут враз раком поставить. Недавно отпинали одного продюсера-попсовика, у которого сбежал очередной гомик, предварительно застраховавшись у нас от возмездия. Пусть кто на нас батон попробует крошить, мигом роту джигитов подгоним, и в ответку за наезд всех недоброжелатей уконтрапупим. Мы серьезная фирма, и нам, что взорванное застраховывать, что застрахованное взрывать — без разницы.
— Гм. Так таки раком?
— Чо?! А-а-а! Не только раком поставят, но еще и прикажут на карачках ползти до Дома министров, почему-то называемым нашими интеллектуальными быдланами «русским Вайт Хаусом», а быдланами без интеллекта — «неамериканским Белым Домом». У нас завязки на уровне вице-премьеров Правительства. И Мосгорсуд на подхвате. Ни одного проигранного дела ни до Лужка, ни после него. А джигиты — это так, для соответствующего антуража. Без них, сами знаете, ни одна солидная разборка в Москве не обходится. Более того, если кто будет наезжать без роты каких-нибудь чеченов на серьезного человека, тот просто издевательски расхохочется в лицо беспредельщику и сурово опустит его по полной программе ниже плинтуса.
— Вы серьезно?! — ожил Хорькофф.
— Насчет чеченов?
— Насчет страховки.
— А то! Серьезней не бывает. Купите у нас страховой полис и спите спокойно, плюнув на любое количество исков, которые направят против Вас. Зачем, Андрей Яковлевич, Вам грузить себя проблемами и бегать по судам, заламывая руки от отчаяния в зыбкой надежде разыскать сострадание под скамьей подсудимых?
Я открыла папку и достала оттуда бланки договоров и рекламные буклеты.
— А у Вас есть право заключать столь серьезный договор? — осведомился Хорькофф, судя по всему не очень-то верящий в свое спасение.
— Да, у меня есть на то доверенность.
— Рискованно поручать простому агенту такие вещи.
— Во-первых, я не простой агент. Простых агентов в столице, как собак нерезаных. Но кто им чего доверит, кроме полиса на тысячу пятьсот четыре рубля шестьдесят копеек? Такие вещи поручают самым надежным и интеллектуально развитым представителям. Я Вам рассказывала о теме своей будущей диссертации?
— Нет.
— Как-нибудь расскажу за рюмкой чаю. Тогда Вы просто обалдеете.
Глаза собеседника, словно светофор, попеременно светились разным. То надеждой. То опасением. То отчаяньем. То снова надеждой.
Мне даже как-то неловко стало разводить на бабки человека, оказавшегося в столь стремной ситуации, что он стал верить трепу представителю низшей касты служителей страхового культа. Но на что не пойдешь, чтобы втереться в такое безысходное доверие к клиенту и ухватить зубами столь грандиозный кусок страхового пирога.
К тому же, зачем расстраивать клиента, рассказывая ему что доверенность моя имеет разумный предел в стоимости страховки, а при страховом случае мое начальство, скорее всего, кинет Хорькоффа вместе со всеми его зомби? Пусть бедолага хоть несколько ночей поспит спокойно, мирно похрапывая на плече супруги.
К тому шняга, которую я собиралась замутить, вполне реально может проканать перед моим начальством. Они там только рады будут такому контракту и отстегнут мне кучу миллионов комиссионных.
В конце концов, ведь самая первая заповедь Морального кодекса профессиональной этики страхового агента ОВО «ЛАДИК» гласит: «Любой каприз за вашенские денюшки». А деньжищ у «ИNФЕRNО» было не меряно чемоданов.
Уж в этом-то Пал-Никодимыч никогда не ошибался. Не пощупав будущую дойную корову за финансовое вымя, мой начальник не стал бы украшать ее рога всякой рекламной ботвой и домогаться агентами.
Итак, я могу сделать, хоть и на небольшой срок, счастливыми президента «ИNФЕRNО», руководство ОВО «ЛАДИК» и себя любимую. Так фигли раздувать байровщину на пустом месте!?
— Таков стиль ОВО «ЛАДИК», — объяснила я Хорькоффу. — Каждый ее агент одновременно — и ее полноправный представитель, и юрист, и бухгалтер в одном лице. Это повышает эффективность работы на порядок.
— Гладко было на бумаге, да забыли про овраги.
— Мне не нравится Ваша пораженческая меланхолия.
— А что, у ОВО «ЛАДИК» не бывает провалов?
