* * *
Гордон Маклауд: тот, кого он некогда намеревался прикончить, хотя Джоан и указала, что последнее убийство в этих краях произошло в ту пору, когда местные жители еще ходили в боевой раскраске. Данный тип англичанина был ему особенно ненавистен. Заносчивый, косный, преувеличенно манерный. Был склонен к насилию, помыкал окружающими. Сейчас вспомнилось, как Маклауд, условно говоря, мешал его взрослению – не какими-то поступками, а просто своим существованием. «Скольких же сладких мальчиков ты собираешься ублажать в эти выходные?» Сьюзен тогда не моргнув глазом ответила: «Думаю, в этот раз будут только Иэн с Эриком. Ну и, разумеется, Пол. Если, конечно, не присоединятся все остальные». Слова Гордона Маклауда жгли, как огонь: тогда он только посмеялся, как и Сьюзен, но ожоги на коже остались.
Был и еще один эпизод, когда слова эхом прокатились через всю его жизнь. Все тот же разъяренный, одетый в домашний халат приземистый человечек с невидимыми в полутьме глазами едва не спустил его с лестницы: ему чудом удалось в панике ухватиться за балясину.
«Чтоский? Чтоский, пернатый мой дружок?»
Он тогда залился краской, чувствуя, как горит кожа. Но ему подумалось, что этот тип просто безумен – только безумец исхитрился бы подслушать их со Сьюзен интимные разговоры. Не исключено, что он еще спрятал под кроватью жены магнитофон. При одной мысли об этом лицо опять вспыхнуло.
Потребовались годы, чтобы понять: это была не злонамеренность безумца, а совершенно непреднамеренный выпад, за которым тем не менее потянулись мощные, разрушительные отголоски. Гордон Маклауд, потревоженный шумом, исходившим от любовника его жены, в тот момент без всякой задней мысли перешел на тот особый интимный язык, который использовал на пару с женой. Использовал? Нет, более того – создал. И который Сьюзен привнесла в отношения с молодым любовником. Бездумно. Ты говоришь «родная», ты говоришь «любовь моя», ты говоришь «целуй меня едва-едва», ты говоришь «чтоский?», ты говоришь «пернатый мой дружок» потому, что эти слова в определенный момент лезут в голову сами собой. У Сьюзен тоже не было никакой задней мысли. А теперь он стал задаваться вопросом: какие из тех оборотов речи, на которые он в свое время повелся, были ее собственным изобретением? Наверное, только «Мы – отработанное поколение»: раздувавшийся от важности Гордон Маклауд вряд ли счел бы себя и своих ровесников отработанными материалом.
Ему вспомнилась социальная реклама той поры, когда правительство нехотя признало существование СПИДа. Рекламный плакат тиражировался, как подсказывала память, в двух вариантах: фото женщины в постели с шестеркой мужчин и фото мужчины в постели с шестеркой женщин – все теснились, как сельди в бочке. Сопроводительный текст гласил, что, ложась в постель с новым партнером, ты каждый раз ложишься в постель со всеми, кто был у него до тебя. Правительство вело речь о заболеваниях, передающихся половым путем. Но ведь то же самое относится к словам: они также способны передаваться половым путем.
И действия, между прочим, тоже. Вот только действия, по странному и счастливому стечению обстоятельств, никогда не создавали сложностей. Но сейчас в голову лезло: ох, а ведь все, что ты делала рукой или ногой, локтем или языком, ты, должно быть, проделывала и с «иксом», и с «игреком». В свое время такие мысли и образы его не посещали, за что он был несказанно благодарен судьбе, поскольку с легкостью мог бы вообразить всех своих призрачных предшественников. Но после того как та издевка закрепилась в его сознании, он начал представлять (иногда доходило до абсурда), какая игра словами велась со времен Адама и Евы и кто первым завел себе второго возлюбленного.
Как-то раз он в легком и фривольном тоне упомянул одной девушке о своем открытии как о чем-то естественном и неизбежном, а потому интересном. Через пару дней она, поддразнивая его в постели, обратилась к нему «пернатый мой дружок». «Нет! – вскричал он и откатился на свой край кровати. – Тебе никто не разрешал так меня называть!» Девушку поразила его неистовая вспышка. А он поразил сам себя. Но он защищал фразу, которая всегда принадлежала только им со Сьюзен. Правда, ранее фраза эта бытовала исключительно между молодым мужем Гордоном Маклаудом и его застенчивой женой, полной радужных надежд.
